Сказ о Василисе Премудрой и Заколдованном Царевиче

Оставила она свою старую лошадку добрым хозяевам. Поведали ей, что таких коней только у драконов у знатных видали. И давно это было, уж много лет в их края не захаживали.

Дивится народ коню крылатому, очей отвесть не может. Да только окромя Василисы никого к себе Сивка-Бурка не подпускает. Даже от спутников еейных особняком держится.

— Вот бы мне такого коня, — сетовала сестрица Весница. — Ни одного молодца тогда б не понадобилась. Но он, наверное, не простой, а заколдованный. Может оставим его, пока не завел нас с колдунам своим хозяевам.

Заржал конь да на дабы поднялся. Еле удержалася Василисушка.

— Никому я его не отдам. Заколдованный аль нет, служит мне верою и правдою. Ни один воришка с ним не справиться. Верно говорю, Сивка-Бурушка?

Тыкнулся Сивка-Бурка мордою ей в руку в подтверждение.

Уж добралися почти до столицы, до Вилева. Одного дня пути не доехали. Прилегли отдохнуть на пригорушке. Спит Василисушка, и во сне ей видится.

Стоит она в лесу темном-непроглядном одна-однешенька. Посреди леса колодец глубокий. Над колодцем дым тонкой струйкой тянется. Да не простой дым, а синий-пресиний, как крылья у Сивки-Бурушки.

Подошла Василиса к колодцу и в самый краешек егойный заглянула. Расступился тотчас дым перед нею.

Видит в глади колодезной, чистой-прозрачной аки слеза девичья, чудище трехголовое. В полдеревни вширь, с колокольню в рост. Чешуя серебром переливается. Одна голова вперед прямо на ней глядит. Вторая влево зрит — за дорогой следит. Третья вправо бдит — от врагов сторожит.

Молвит тогда к ней первая.

— Торопись, Василисушка. Не спасешь к первому дню осени заколдованного царевича, сотру с лица земли все царство-государство Еремеево. Ни одной души не пожалею.

Очнулася мигом Василисушка. Велела спутникам коней запрягать, ни мига боле не выжидая.

На самом подступе к Вилеву остановилась Василисушка.

— Нельзя нам с тобою идти, Сивка-Бурушка. Заприметит тебя царь-батюшка Еремеюшка, к себе взять захочет. Подожди меня здесь, у края леса, чай быстро узнаем, куда подевался Данилушка и вернемся за тобою.

Не хотел стоять смирно Сивка-Бурушка. Порывался все с ней пойти, да Василисушка на своем настояла. Пригрозила и вовсе без него дальше идти жениха искать.

Заплатили они за вход вчетвером, и впустила их стража в стольный град Вилев. Вышли они на главную площадь перед царским дворцом. Подивилися братья да сестры увиденному.

Народу тьма-тьмущая. Шумит да гуляет град Вилев, вином-медом разливается, нарядами заморскими да шутами-скоморохами забавляется. Столы от яств богатых ломятся. Как и не было ни набега на соседей позорного ни оброка на цареву шею повешенного.

А перед дворцом на троне высоченном-золоченном сам царь-батюшка Еремей восседает.

— В добром здравии царь, может и скажет, куда подевался Данилушка, — молвила тихо сестрица Весница.

Стали они тогда через людскую толпу пробираться, чтобы воочию с Еремеем повидаться.

Улыбнулися страже Василисушка да Веснушка, словом ласковым убаюкали да пустили их к царю добры молодцы.

— Не вели казнить, царь-батюшка, вели слово молвить, — обратилася к нему Василиса Премудрая. Развернул Еремей к ней свою головушку, осмотрел сверху-донизу да увиденным доволен остался.

— Чего тебе надобно, красна девица?

Подле него сидела младшая из старших сестер его Любомирушка, в замужестве Святославишна. Каждому слову внимала.

— Жених мой, Данила Вольхович, старостин сын. Как отправился в поход на Царство Драконьево, так обратно и не поворотился. Уж и осень прошла, и зима, и весна к краю подходит. От Данилушки ни слуху ни духу.

— Может зря тужишь по нем, девица. Может сталося так, что взял к себе боженька жениха твоего, славного воина? — молвила к ней царевна ласково.

Покачала головой Василисушка.

— Знаю, жив он. Мне дракониха сказала, что жив. Она все знает, все ведает. В плену мой Данилушка, в Царстве Драконьем. Спасти его должна. Да токмо не знаю, в какую сторону идти.

Разгневался тогда царь Еремей.

— Кака-така дракониха?!

— Ведьма старая, слепая. Живёт в деревне нашей на отшибе, — молвила тихо Василисушка. Поняла, что сглупила, царю про ведьмино пророчество рассказав, да уж поздно было.

— Так ты, девка, с драконами сношаешься?! Тайный заговор супротив царя своего с драконами замышляешь?! Стража, схватить ее! В темницу посадить! Чтоб другим девкам неповадно было!

Посадили Василисушку в темницу. Хладную. Каменную. Тонкий лучик света от решеток едва-едва пробивается.

Днем приходили к ней стражники, дали хлеб и воду. Сжалились над горемычною.

Как стемнело, подошли к решетке братья с сестрою. Обещали ее вызволить, как придумают, как Еремея умаслить. Сильно разгневался он упоминанием про дракониху — на мозоль на больную невольно Василисушка ему наступила.

Уж полночь близилась. Задремала Василиса, и видит во сне, как стоит перед ней Сивка-Бурушка и молвит к ней человечьим голосом:

— Торопись, Василисушка. Змей Горыныч уж войско на Вилев собирает. Не спасешь заколдованного царевича, не останется от царства твоего камня на камне.