Сказ о Василисе Премудрой и Заколдованном Царевиче

Рассказала она братьям да сестре следующим днем о своем сне чудесном. Они, в свою очередь, ей поведали о том, что в народе говорят.

Не хочет Еремей дань платить цареву Драконьеву. Не желает дядьке названному, другу отцовову, в ножки кланяться да прощение просить. Накликает он беду и на себя, и на все свое Царствие.

Уразумела Василисушка, что сон ее вещим был. И что только в ее руках спасение царства-государства.

Да только как ей из темницы вызволиться. Заковал ее в кандалы по рукам и ногам царь Еремей. Ни вперед ни назад шагу ступить не может. Так и горевала красна девица целый день.

А как стемнело, заслышала шаги где-то от темницы своей неподалеку. Легкие да быстрые. Девичьи.

Замерли шаги. Осветила вмиг темницу Василисушкину свеча ярким пламенем. Пригляделася, стоит перед ней царевна младшая, которую Любомирой Святославишной кличут.

— Поднимайся, красна девица. Хватит тебе бока отлеживать.

Молвит и протягивает ей ключи от кандалов.

— Рассказала мне твоя сестрица Весница про сон твой вещий. Правду говорит, что царство наше в опасности?

— Чистую правду, — подтвердила Василиса Премудрая. И добавила осторожно: — Мне об этом первой дракониха поведала, когда я про жениха своего у нее узнать пришла. Так и сказала, если не спасу Заколдованного Царевича, Змей Горыныч на нас войной пойдет.

— Плохи дела, — рассудила Любомирушка. — Ты не серчай на братца моего. Даром что на царский трон залез, как был дите-дитем, так им и остался. Перед драконами страх у него давний, как и у матушки моей был. Да тетушки-дядюшки масла в огонь подлили.

Василиса между тем из кандалов высвободилась, а Любомира ей дверь от темницы отперла.

— Отыщу я Заколдованного Царевича и узнаю у него, как отговорить Змей Горыныча от похода на наше царство-государство. Только где же мне его искать, как узнать, в какой стороне прячет он Данилушку?

— О том не беспокойся, Василисушка. Испросила я у мужа у своего, славного воина, куда сотня твоего Данилушки отправилась. На границу северную тебе скакать нужно. Только как тебе в срок подоспеть, ума не приложу. Дам тебе лучшую тройку нашу, пока Еремей не видит.

— Благодарю тебя, Царевна, за то, что из темницы меня вызволила. Доброе сердце у тебя да ума полна чаша.

Есть у меня средство, что поможет добраться вмиг до границы северной. Ты только сопроводи меня до ворот Вилева и скажи моим братьям и сестре, куда я направилась. Дальше, чую, сама я идти должна.

Выполнила царевна обещанное.

Отошла от ворот Василисушка да как свиснет двумя пальцами. Оказался вмиг перед ней Сивка-Бурушка, да глядит обиженно, что так долго незнамо где пропадала.

— Прости меня, Сивка-Бурушка. Заточил меня царь Еремей в темницу. Хотел помешать мне искать Данилушку и Царевича Заколдованного.

Заржал Сивка-Бурушка понимающе.

— Но теперь не до разговоров нам. Нужно мчаться что есть мочи на границу северную, ту, что самая дальняя. Успеем ведь, если не по земле, а по воздуху?

Заржал Сивка-Бурка укоряюще. Опустился перед ней на колени, да развел свои крылья мощные в разны стороны.

Взобралась Василисушка, ухватилась крепко-накрепко за туловище да прошептала: «Прощай, земля. В добрый путь».

Высоко поднялся конь летучий. Высоко над землей да над облаками. Понесся что мочи есть Сивка-Бурушка над лесами и полями, лесами до озерами.

В два дня путь месячный одолели.

Глядит вниз Василисушка. Хаты все реже и реже попадаются. Впереди лес один, хмурый, непроглядный, бескрайний. И стоит над тем лесом туман густой и тяжелый, серебряной нитью аки луна окутанный.

— Спускайся, Сивка-Бурушка, — велела она ему шепотом. — Дальше пешком пойдем.

Подошли вплотную к кромке леса. Видит Василисушка, черта огненная тянется в обе стороны, и туда даже, где взор кончается. Стало быть, это и есть граница с Царством Драконьевым.

— Идем, Сивка-Бурушка? — обратилась она к своему спутнику.

Тот кивнул твердо, не сомневаючись, как будто по-человечески.

Очень тихо и не спеша, прислушиваясь к каждому шороху, зашли в лес Василисушка с Сивкой-Бурушкой. Сомкнулся туман за их спинами. Повеяло вмиг холодом могильным, до дрожи пробирающим.

Ухватилась в страхе за гриву коневу Василисушка. А тот и ухом не повел. Идет будто знает, куда идти нужно.

Идут они бредут. А туман все гуще становится, тяжелее все. Не успела оглянуться Василисушка, как окутал ее с ног до головы. И все померкло вокруг.

Замолкли звуки все. Исчезли запахи. И чудилось ей, будто осталась одна на всем белом свете.

— На меня, на меня залазь. Быстро, — велел ей внезапно голос, взявшийся из ниоткудова.

Смотрит она и взад и вперед, но не видит никого.

— Быстрее, Василисушка.

— Так это ты мне, Сивка-Бурушка? — изумилася девица. — Ты оказывается человечьим голосом молвить можешь?

— Могу-могу, залезай скорее.

Послушалась его Василисушка, забралась обратно к нему на спину.

Рванул Сивка-Бурушка что есть мочи сквозь туман убивственный. И слова не молвил, и не остановился, пока не вырвались из его плена и не вышли на полянку луною ярко освещенную.

— Что это было, Сивка-Бурушка? — вопрошала Василисушка, слезая с него и на землю обеими ногами становясь.