Сказ столетнего степняка

– Да, я горько, горько сожалею о том, что приходилось убивать людей! – тихо продолжил Салим. – В молодости тешил себя, считая, что я прав, что все они нелюди, враги кровожадные. Но, по прошествии стольких лет, приходит осознание того, что мы все люди, и могли не стрелять друг в друга, а жить в мире и согласии! Что поделаешь – прошлое не изменишь. Да, брат, нам пришлось испытать слишком горькую судьбу! Только не понимаю, почему, зачем история сыграла с нами такую страшную игру? И вот на закате жизни я прошу прощение у тех, кого уничтожил… По велению времени, по воле судьбы, называй, как хочешь! Разве от этого легче?!

Назавтра Айгали прокатил нас на нашем знаменитом «Москвиче» по родному краю – по холмам и оврагам, съездили в Кенащи, а в завершение посетили древнее кладбище в Степняке, в ауле Булакбасы.

Здесь похоронены наши предки. Здесь и памятник Биржан-салу. Мы сели на траву и прочитали молитву.

– Тебе, наверное, не терпится узнать, как стал горбатым, – заговорил Салим. – Когда мне было уже за семьдесят, прогуливался вечером в парке. Был тихий, теплый майский вечер. Вдруг началась стрельба. Шум-гам, топот ног, сирены полицейской машины. Я не успел даже оглянуться, как что-то ударило меня по спине. Не понимаю до сих пор, как очутился на земле, только помню, как корчился от нестерпимой боли. Вскоре меня подобрали, отвезли в больницу, прооперировали, и стал я горбуном. Оказывается, молодчики из какой-то радикальной организации вышли выразить свой протест властям. Начались беспорядки, и они стали стрелять в центре города. Одна из шальных пуль пробила мой позвоночник. Вот видишь, догнала меня все-таки пуля той войны! А может, вернулась моя пуля, выпущенная когда-то в кого-нибудь!

Салим глубоко вздохнул и продолжил:

– Знаешь, что сказал бы, если мне дали последнее слово, одно-единственное предсмертное слово?! Сказал бы, нет, закричал бы на весь мир: люди, никогда не стреляйте в людей!

Я слушал не перебивая Салима, изъеденного временем памятника древности, но он мне казался тем самым безобидным баловнем, с которым беззаботно росли под крылышком родителей. И с трудом верилось, что воин-сорвиголова, колмерген – снайпер верная рука, говорил такое! Но он говорил искренне, и это были выстраданные слова.

И они были близки, понятны. Мне тоже хотелось иногда кричать на весь мир, всему человечеству: о, люди! Никогда не убивайте друг друга!

Салим чуть подустал от долгого душевного разговора, умолк на миг, но, несколько раз вдохнув ароматного степного воздуха, продолжил:

– Знал бы ты, брат, как я молил Всевышнего дать мне возможность посетить родной край, пройтись по степи, увидеть родных и близких, прочесть Коран на могиле предков! И умереть! Да, так и молился – увидеть родную землю и умереть счастливым! Ты понимаешь меня, какая тоска по родной земле съедала мою душу за эти долгие годы странствий! И я счастлив, безгранично благодарен Аллаху, что мне суждено поклониться этой земле, поцеловать ее и остаться на ней! Навеки! Ля иляха илля аллах!

Я слушал его внимательно и сначала не понял, что происходит. Салим тихо прошептал молитву и как-то странно поклонился земле, лег ничком, обняв ее распростертыми руками и… замер!

Только в следующее мгновение я понял – он испустил дух!

Так закончил свой долгий, тернистый путь мой героический брат Салим на девяносто первом году жизни. Мы с почестями похоронили его на древнем кладбище наших предков, рядом с Биржан-сал.

Через несколько лет все его дети вернулись на родину, в Казахстан.

Вечность и миг

Новое время породило новые проблемы. Но это уже другая история, судьба нового поколения.

– Не дали спокойно жить, дайте хоть спокойно умереть! – в сердцах сказал я однажды, когда во время выборов хотели меня привлечь на свою сторону разношерстные кандидаты. Мне так хотелось оставаться самим собой, уединиться, жить тихо-мирно среди внуков и правнуков.

В первое время независимости Казахстан испытывал очень много трудностей. Старое развалилось, новое только начиналось. Туго было и в экономике, и в политике, смута была в сердцах людей. По-существу, вместо коммунизма пришел капитализм. Нравы изменились, отношения стали другие. Но мы терпели все тяготы времени, воспринимая перемены спокойно, с верой и надеждой смотрели в будущее. Ибо понимали, что свобода и независимость – самая главная мечта всех народов. Она не обменивается ни на что, несмотря на все трудности! Не меняется на колбасу и кабалу!