Сказание о граде Ново-Китеже. Роман

- А какое твое собачье дело, куда мы шли да откуда шли? - выкрикнул вдруг разозленно мичман. Ему трудно уже было сдерживаться: его взвинтило все, что он увидел и услышал на посадничьем дворе.

Остафий вскочил, выдергивая из ножен саблю. Капитан локтем отодвинул выдвинувшегося вперед Птуху и ответил голове:

- Домой шли, ясное дело.

- Юлишь-виляешь, мирской! - начал злиться голова. - А ребятенок зачем с вами?

- Это мой брат, - сказал Виктор. - Куда я, туда и он.

- Как нашу Прорву-матушку прошли? Капитан подтянул не спеша спустившиеся голенища брезентовых сапог и ответил коротко:

- Ногами. Вот этими.

- Кто вас вел? - крикнул посадник. - Говори, или кнутом заставлю!

- Никто не вел. Сами прошли. Ходят ведь люди через вашу Прорву и галоши носят, - указал Ратных на ноги посадника.

Тот испуганно дернул ноги под лавку.

- Може, кто и ходит, а остальным не пройти, - сердито проворчал он.

- По чертежу, чай, шли, - заговорила старица. - Шарили их стрельцы?

- Шарили. Ни чертежа, ни бирки, ни доски с зарубками или резами - ничего такого не нашли, - ответил голова.

Капитан и Косаговский обменялись взглядами: «Про самолет не знают. Хорошо!»

- Шут их разберет! - сказал нерешительно Остафий. - Може, и правда заблудились, как Васька Мирской. А правды от них, вижу, не добьешься.

Старица, прикрыв ладонью глаза и запрокинув голову, долго смотрела на мирских.

- Ишь взгляд какой! Будто рогатиной в грудь ты-

чет! - указала она пальцем на Сережу. - Мал, дьяволенок, а злющ! Видать, крепкую душу малец имеет.

Шумя каленым черным коленкором мантии, Нимфодора поднялась со скамьи.

- Молиться мне пора. Пойду я.

- Ас мирскими-то что будем делать? Ума не приложу, - жалостно спросил посадник.

- С кашей ешь! - дернулись в глумливой усмешке губы старицы. - Опять в пень встал? Что с ними делать, не нам с тобой решать.

- Знамо, знамо! Не нам решать, - согласился поспешно, заметно оробев, посадник.

Ратных, Косаговский и Птуха снова переглянулись удивленно: «Кого испугался всесильный посадник? Кто будет решать нашу судьбу?»

- Попу Савве сдай мирских, - продолжала старица. - Для этого я и оставила его на дворе. На Савву можно положиться.

Старица, никого не удостоив взглядом, ушла в хоромы.

- И то! - повеселел посадник и крикнул: - Поп, подь сюды!

- Тута я, владыка! - подлетел Савва на полусогнутых коленях.

- Веди мирских к себе. У тебя им постой будет.

- Владыка, красно солнышко! Помилуй! - вдруг зарыдал поп отчаянно и фальшиво. - Чему нас мудрые старицы учили? «С мирским, как с псом поганым, не ешь, не дружись, не бранись».

- Пшел, притвора! - замахнулся на попа Густомысл. - Не рони слезу напрасно, не верим. Васька Мирской кто был? Не скоблено рыло? И жил у тебя года, почитай, три. Веди!..

…Когда мирские с попом вышли из Детинца, они увидели ждавшего их Будимира Повалу. Он пошел вместе с ними и долго молчал, поглядывая на мирских. Потом сказал, улыбаясь светло:

- Шибко ноне новина старину гонит. Умные речи, смелые думы в народе ходят. Вон как Кудреванко-то сказал: жди нового Василия Мирского!

- Долга, брат, песня, - нахмурился капитан и, косясь на шедшего впереди попа, спросил тихо: - Где живешь-то?

- В Кузнецком посаде. Спроси старосту Будимира Повалу, всяк покажет. А как твое-то имя? Как в поминанье записать, коли молиться за твое здоровье вздумаю?

- Степаном меня зовут.

- Хорошее имечко! - Будимир вдруг заволновался. - Погодн-ка! Уж не ты ли и будешь тот мирской, который нас на Русь выведет? По народной примете так должно быть: мирской нас из здешней кабалы выведет, - серьезно и с надеждой посмотрел кузнец на капитана.

Капитан поднял брови, но ничего не сказал, думая о чем-то. После долгого молчания спросил:

- А солевара Кудреванку можно будет повидать? Где они соль варят?

- Далеконько, на соленом озере. Слобода Усолье называется. Найдем и Кудреванку, не бойсь!

Кузнец неожиданно остановился и сказал тревожно, глядя на бегущего навстречу человека.

- Мишанька Безмен бежит, ученик мой. Что у вас стряслось, Миша? - не вытерпев, крикнул он.

Мишанька, молодой парень с проступающей тенью бородки, с сереньким пушком на верхней губе, будто пил он молоко и не вытер губы, заговорил, понизив голос до полушепота:

- Ничего у нас не стряслось, дядя Будимир. А меня кузнецы послали узнать, почему ты долго из Детинца не возвертаешься? Ежели бы посадник что недоброе с тобой сделал, мы бы всем посадом в Детинец грянули!

- Не тронул меня Густомысл. А на белое железо, Мишанька, кузнецам придется идти. Рано еще нам борзиться. Ну, погоди, посадник!.. - взмахнул Будимир клещами и повернулся к капитану: - Ты, Степан, худо о кузнецах не думай, хоть и покоримся мы на сей раз Детинцу. Кузнецы - народ крепкий, нас и зубилом не возьмешь! Однако прощайте, мы в посад пойдем.

Взгляды кузнеца и капитана встретились, и были они как крепкое рукопожатие. Будимир снял войлочный колпак, поклонился всем и свернул с Мишанькой в сторону.

Глава 4 ИСТОМА МИРСКОЙ

Кто ты такой, человек, кто отец твой, откуда ты родом?

Гомер, «Одиссея», п.IV

1