Сказание о граде Ново-Китеже

— А вы, товарищ капитан, наверное, женаты? Дети есть? — спросил Косаговский.

— Нет, холост. Вот прикипел к вашему Сережке.

2

Капитан и летчик закурили.

— Вы говорили, Степан Васильевич, что спешите на заставу, — прервал молчание Косаговский. — Что-нибудь тревожное?

— У нас всегда тревожно. Слышали о Братстве русской правды[3]?

— Был судебный процесс этого Братства. В газетах читал. Пойманы на границе как шпионы и диверсанты.

— О них я и говорю. Вертит Братством японский разведчик майор Иосси. Матерый волк доихаровской школы[4]. Братчики, не таясь, называют себя русскими фашистами. Носят форму — черные косоворотки и желтые шарфы с длинными концами. Есть у них и партийные значки. Штаб Братства находится в Харбине. Существует организация на деньги японской разведки. Братчики сформировали три конных полка: Хайларский, Сунгарийский и Харбинский. По сути дела, это банды диверсантов, шпионов и террористов. Расселены по границе, в поселках. Днем пьянствуют, русские песни поют, кричат через границу: «Мы здесь на временном жительстве! Скоро вернемся, тогда пощады не ждите!» А ночами паскудят, лезут через границу.

— Рано утром вы будете на Балашихе, — успокоил его Косаговский.

— Да хорошо бы. Есть, говорят, у них в Харбинском полку офицер Колдунов.

— Колдунов? — удивился летчик. — Не тот ли, что вам ухо изуродовал на Халхин-Голе?

— Вот я и думаю — не он ли? Ратных взволнованно прошелся по кабинету и снова присел к письменному столу.

— Через границу харбинцы обычно прорываются с боем, крупными бандами. Японцы поддерживают их огнем с маньчжурской стороны. А если прорыв удался, они на нашей территории распыляются и действуют небольшими группами в два-три человека. Называется — москитная тактика. И вот что загадочно: возвращаются они в Маньчжурию тоже небольшими группами, и бывает, что некоторые из них несут рассыпную платину. Сначала они пушнину таскали, последние два года мы перехватываем платину. И такую платину, какую никто еще в «Золотоскупку» не сдавал! Обработанная, обкатанная, аллювиальная. Мало того — крупная, отборная, каждое зернышко хоть в рукавицах бери! Специалисты говорят, что платины такой высокой пробы нет на окрестных государственных приисках. Откуда они берут ее?

Платину эту мы обнаружили в одежде нескольких убитых братчиков. Раненых они добивают, чтобы не раскрыли тайну прииска. Характерно, что переносчики платины всегда чахары[5]. Их не мало в полках братчиков. Одеваются они, как наши буряты: халат с вышивками застегивается на правую сторону. Удобно для маскировки.

— Найдут этот таинственный прииск, — сказал Косаговский, положив ладонь на крепко сжатый кулак капитана.

— Конечно, найдут. Но у нас в Сибири есть места, где не бывал еще человек. Возьмите, например, болота в междуречье Оби — Иртыша. Ни проехать туда, ни пройти. Никакой Макар туда телят не гонял. Недаром же топографы и геологи называют эти места «язвой планеты». Да чего больше, совсем недавно, в 1937 году, недалеко от нас, в Приамурье, открыт целый горный хребет — Баджальский. Целый хребет, шутка сказать! А четыре года назад его и на картах не было. Немало еще тайн хранит наша матушка-Сибирь. Но это последние тайны. Я сибиряк и твердо знаю, что скоро исчезнут у нас «белые пятна», «язвы планеты», «ненаселенка», как пишут на топографических картах крупного масштаба.

Ратных потискал нервно подбородок.

— Рассказывали мне знающие люди, что у нас в Забайкалье есть подозрительный район. Целая болотная страна. Туда скоро будет направлена комплексная экспедиция.

Капитан устало зевнул и потянулся всем телом. Косаговский пошел за постельными принадлежностями и остановился на минуту у висевшего на стене отрывного календаря.

— День прожит! — сказал он, срывая листок. — Вечно удивляешься, как летит время. Здесь кроссворд есть, — посмотрел он на обратную сторону листка и сунул его в карман кителя. — В Балашихе придется посидеть, ждать разгрузки. Вот и буду решать.

3

Утром, еще в темноте, завтракали на кухне, чтобы не разбудить Сережу. А когда засигналил на улице пришедший за летчиком аэродромный автобус, в переднюю Опошли на цыпочках и одевались бесшумно.

Город еще спал. На всей Забайкальской улице только в одном окне горел свет. Виктор открыл дверцу автобуса, поднял ногу на подножку и попятился. В автобусе сидел Сережа. Ватный его пиджачок был туго запоясан офицерским ремнем, подарком брата; на ремне висела большая полевая сумка, тоже братов подарок, а на голове — третий подарок брата — старый лётный шлем. У ног его лежал Женька.

— Вот это будь здоров! И даже в полной штормовой амуниции! — сказал с сарказмом Виктор. — Далеко собрались, Сергей Дмитриевич?

— В Балашиху. С тобой, с дядей Федей, с товарищем капитаном.

— Далеконько. А ну, марш домой! Снять амуницию, ложиться спать! — строго, свел брови Виктор. — По случаю воскресенья можешь сходить в кино на утренний сеанс.

— Сам иди в кино на утренний сеанс!

— Сергей! Разговорчики на левом фланге. Сережа вскинул голову упрямо и вызывающе.