Сказание о граде Ново-Китеже

— Вот вы какой! — пробормотал он, дергая нижней губой. — Первый раз по-настоящему вас вижу. Во вторую встречу на улице темно было, а при первой встрече мы оба спешили.

— О какой первой встрече вы говорите? — удивился капитан.

— Моя мета, моя работа, — указал Памфил пальцем на изуродованное ухо капитана.

— Что?.. — отступил Ратных. — Да вы кто?

— Полковник Колдунов! — поклонился Памфил коротким офицерским поклоном. — Штаб-офицер Харбинского конного полка к вашим услугам!

Пахнуло на капитана жаром горящих камышей на озере Самбурин, оглушил грохот бешено скачущих коней и древний боевой клич монголов: «К-ху!.. Ху…у…у!..» Взблеснула его сабля, занесенная для удара, а под саблей — это лицо с закушенной губой, с острым подбородком и пустыми глазами. Никогда, ни к кому не испытывал капитан такой лютой, тяжелой ненависти, как к этому стоявшему перед ним человеку.

— Ваша работа, не отказываюсь, — медленно сказал Ратных и вытянул палец к горлу братчика. — А это вот тоже озеро Самбурин. Это моя работа!

Колдунов схватился за горло, где под высоким воротом рубахи был скрыт безобразный красный и бугристый шрам, притянувший к груди его острый подбородок. Он бешено оскалился, сказал свистящим шепотом:

— Глупо я сделал, что стрелял в тебя на скаку. Саблей бы тебя достать, развалил бы на две половинки!

— Едва ли. Я костистый, — угрюмо усмехнулся Ратных. — Ну и богатый же послужной список у вас, Колдунов. Корнет царской армии, гусарский поручик у Колчака. Гусарскую бескозырку сменили на меховой малахай конно-азиатской дивизии барона Унгерна. Восстанавливали с ним Великую Монголию, былую империю Чингисхана. В монгольской степи «ставили вешки» — пленных красноармейцев и партизан зарывали по горло в землю на съедение волкам.

— Мы сражались за святое дело, за единую, неделимую Россию, за православную веру! — гордо выпрямился Колдунов.

— Сражались вы за единую, неделимую и за православную веру и грабили церкви, монастыри, а заодно мечети и буддийские дацаны. А когда вышибли вас из Монголии, пошли на службу к микадо.

Колдунов сдвинул брови и тяжело усмехнулся:

— Будем изучать мой послужной список или перейдем сразу к делу? Разговор есть. Очень серьезный!

— У нас с вами разговоры всегда очень серьезными бывают. Говорите! — привалился к стене Ратных.

Колдунов бычьим взглядом, исподлобья обвел лица стоявших перед ним людей. Он искал на этих лицах растерянность, страх и не нашел их.

— Я могу поджечь собор и зажарить вас, как рябчиков. А я принес вам жизнь и свободу. Завтра вы будете дома. Я дам вам бензин для полета. Устраивает вас это?

— Вполне, — кивнул головой капитан. — Пора нам домой, загостились мы здесь. Но с вашей стороны будут, конечно, какие-то условия?

— Да. Слушайте мои условия. Колдунов помолчал, глядя прямо перед собой. В глазах его был мутный страх затравленной собаки.

— Минуточку! — выставил капитан ладонь. — Мне почему-то кажется, что разговор у нас будет не для детских ушей. Отойдемте!

Все, кроме Истомы и ребят, ушли в алтарь и закрыли алтарные двери. Колдунов, сдвинув Евангелие и крест, сел на престол; капитан, летчик и мичман стояли, прислонясь к стене.

— Вот мои условия: в самолет сяду не я один, а все мои парни.

— Вариант с вашим индивидуальным полетом отпадает? — весело удивился Косаговский.

— Отпадает, — угрюмо ответил Колдунов.

— Понятно. Не прошел номер! — сказал капитан. — А сколько вы платины берете с собой?

— Пустяк! Я возьму мешочек на пуд, не больше.

— То есть на двенадцать тысяч долларов! — уточнил Косаговский. — Погубит вас жадность, Колдунов!

— Я выхожу на пенсию, — криво ухмыльнулся братчик. — Буду марки коллекционировать и разводить тюльпаны. Нужен же мне кусок хлеба на старость.

— Любите вы комфорт. Колдунов! — покачал головой Ратных. — Подавай вам самолет. А почему бы не пешочком? Дорогу в Харбин вы знаете. Но едва ли удастся вам прорваться обратно в Маньчжурию.

— Да, трудности будут большие, — в тяжелом раздумье проговорил Колдунов. — Добывая бензин, мои конники наделали много шума. Ваши пограничники, капитан, обложили нас, как зверя. Они уже ждут нас на выходе из Прорвы.

— У вас ясная голова. Колдунов.

— Благодарю за комплимент. И мне хочется спасти эту ясную голову. А спасение только в самолете. Не скрываю, что мы пойдем ради этого на самые крайние меры! Вы, конечно, уже догадались, как мы прошли сюда?

— Уже догадались. Подземным ходом.

— Возможно, вы даже открыли его?

— Возможно.

— Но воспользоваться им вы не сможете. Вы заблудитесь в подземных лабиринтах. Нужен ключ, у вас его нет. Вы в западне!

— Вернемся к вашим условиям.

— Это не мои условия. Это план князя Тулубахова. Вы, Косаговский, перебрасываете нас в Маньчжурию, а перед взлетом ваши друзья получают от нас карту Прорвы. Они смогут спокойно вернуться домой. Согласны?

Все почувствовали, как внутренне сжался Колдунов, ожидая ответа.

— Не согласен! — резко ответил летчик.