Сказание о первом взводе

— Это же только видеть и чувствовать надо, товарищи, как наш народ борется, — рассказывал Торопов. — Наш госпиталь сперва в Мичуринске был, а потом в Тамбов переехал. Что ни воскресенье, гости приходили проведать. Со школ, с заводов. Ну вот, к примеру, приходит старичок, такой, что давно бы ему, еще десять лет назад на покое быть… Говоришь ему: «Папаша, посидите еще с нами в палате. Мы ведь своих отцов третий год не видим». — «Нет уж, простите, — отвечает, — сынки, навестить навестил, а надо идти, дело ждет». — «Какое? Сами же говорите, что в паркетной мастерской работаете, подождет он, паркет, не до него сейчас…» А он только усмехается. «Я бы, — отвечает, — в свои семьдесят лет не спешил, да, сынок, сам должен понимать, сейчас наша мастерская другой паркет производит. Такой, что на нем не один фашист поскользнется…» Поняли, что за столяр?

— А со школ детвора, — добавил Павлов. — С подарками разными является, с яблоками, с конфетами. Посмотришь на них и не выдержишь, спросишь: — Да вы-то сами их видите, едите сейчас, ребятки?

— Ну, а постарше, не школьники, небось, тоже навещали, а, Торопов? — подмигнув, спросил Нечипуренко.

— Это уж будьте уверены, чтобы Торопова да обошли, — сказал Скворцов.

— Навещали и постарше, — затаенно улыбнулся и согласился с намеком сослуживца Торопов. — Эх, товарищи, вспомнил, какой я стишок у одной студенточки переписал!

Красноармеец сунул руку в боковой карман шинели, вынул потертую записную книжицу, перелистал ее. — Хотите, прочту?

— Давай, давай, — заинтересованно подвинулись ближе Шкодин, Нечипуренко, Кирьянов.

— Она в каком-то журнале прочла и записала себе. Ну, а я у нее попросил. Слушайте.

Торопов кашлянул, рукой откинул назад волосы, как это делал какой-то выступавший в госпитале чтец.

Нет, нет, письму не заменить
Твоей улыбки, взгляда, речи;
И вот в окоп приходит вечер.
Перебираю писем нить,
Но им тебя не заменить.

Прочел до конца, посмотрел на товарищей. Ну, мол, как?

— Что-то уж больно фокстротисто.

— Под такие стихи и танцевать можно!

— Что же еще молодому нужно?..

А Скворцов, сидевший на приступках, и вовсе пренебрежительно махнул рукой.

— Что, Андрей Аркадьевич, не понравилось?

— Слов нет, складно получается, — неопределенно и нехотя протянул Скворцов. — Только мне с гражданской другие запомнились. Еще тогда, когда я вот таким, как Сашка, был.

— Можем послушать и твои.

— Ну-ка, Андрей Аркадьевич, в самом деле, весь взвод просит.

Скворцов нахмурился, молчал. В паузе ожидания послышалось, как далеко в степи громыхнуло несколько орудийных разрывов.

— Бьют, — проговорил Скворцов. — Вроде бы ближе стало.

— Нет уж, Андрей Аркадьевич, — дружно запротестовал взвод. — Ты в сторону нас не отвлекай. Раз назвался, так давай и свои.

Андрей Аркадьевич внимательно посмотрел на собравшихся — нет ли на их лицах усмешки? — потом перевел задумчивый взгляд поверх их голов в угол, вызывая в памяти давно минувшее. Носок его сапога еле заметно стал отбивать полузабытый ритм песни… Он вначале затянул ее без слов, только мотив, негромко, про себя. Но дойдя до припева, а привык слышать, что его дружно подхватывала добрая сотня голосов, уже не мог сдержать нахлынувшего волнения, напевно воскликнул:

Кто честен и смел, пусть оружье берет!..

Закончил припев и, словно бы озлясь, затянул еще громче:

Против гадов, охрипших от воя, пожирающих наши труды.

Закончил и эту строфу, усмехнулся, кивнул на сидевшего поближе к нему Петю Шкодина.

— Знаешь такую, чья?

— А почему не знать? Знаю. Демьяна Бедного. Называется, как это ее… Марсельеза..: В школе учили:

— Правильно, коммунистическая марсельеза. Только я в восемнадцатом не в школе ее учил.

…Уже стемнело. Широнин, обойдя окопы, направился к артиллеристам проверить, как они подготовили огневую позицию, но на насыпи его догнал Грудинин, посланный командиром дежурного отделения.

— Товарищ лейтенант, вас зовут.

— Кто?

— Генерал.

— Какой генерал? — удивился Петр Николаевич.

— По-моему, это командир нашей дивизии. Он оттуда, со стороны совхоза едет. Приказал вас разыскать.

Широнин поспешил к переезду. У открытой машины, под днищем которой возился занятый какой-то починкой водитель, шагал взад-вперед генерал. Петр Николаевич сразу узнал комдива, которого встречал как-то перед Червонным.

— Вы командуете взводом? — не дожидаясь рапорта, спросил генерал.

— Так точно, товарищ генерал… Командир первого взвода лейтенант Широнин.

Генерал подошел вплотную к Широнину, несколько секунд пристально всматривался в него.

— Через час здесь пройдут наши последние части… Очевидно, поутру вы окажетесь лицом к лицу с врагом… Понимаете?

— Понимаю, товарищ генерал.

— Знаете свою задачу?

— Так точно, знаю.

Комдив внимательно расспросил о численности, составе взвода, поинтересовался, почему Широнин выбрал для окапывания именно этот участок, одобрил соображения лейтенанта. Затем, как бы размышляя сам с собой, заговорил: