Сказание о Шарьяре

На земле через миг очутилась Анжим,

И с коня соскочив, и клинок обнажив,

До последнего вздоха биться решив,

Как орлица разгневанная, смела,

За спиной словно чувствуя два крыла,

На врагов незнакомых Анжим пошла.

Вот уже, беспощадны, остры, горячи,

Перед ней, будто гибельные лучи,

Копья вспыхнули сотнями острых жал,

И предсмертный холод ей сердце сжал,

И гремя, надвигаться стали войска,

Чтобы смять непрошенного смельчака,

Растоптать волшебного седока!

И тогда, с презрением поглядев

Прямо в лица воинам-силачам,

Излучая отвагу и жгучий гнев,

Дерзкий вызов бросая стальным мечам,

Сорвала Анжим свой пернатый шлем,

И рассыпались косы ее по плечам,—

И прекраснейшая из отважных дев

Через миг изумленным предстала очам!

Сразу видно: пощады не просит она —

Ни на шаг не подумает отступать,

И клинка боевого не бросит она —

Крепко сжала узорную рукоять,

Собирается дорого жизнь продать!

Будто вихрь по железной листве густой,

Пробежало смятение,— дрогнул строй

Перед юной воительницей в броне,

Перед гордой и грозной ее красотой.

Но опять хлестнул, как жестокий бич,

По рядам бойцов чей-то зычный клич,

И взглянули опять исподлобья они,

И нацелили длинные копья они —

Осторожно ступая, идут на Анжим,

Будто движутся гибельной топью они.

Вправо, влево Анжим устремляет взгляд –

Отовсюду блестящие пики торчат,

Отовсюду их жадные жала грозят,

Надвигаются — грудь ей сейчас пронзят!

Миг остался,— и в этот последний миг

Прозвенел отчаянный женский крик,

И как стебли железного камыша

Разомкнулись ряды беспощадных пик,—

Перед строем бойцов, торопливо дыша,

Как былинка на резком ветру, дрожа,

В черном платье, трепетная, как тень,

Появилась их юная госпожа —

Исхудалая, бледная Хундызша.

«Стойте!» —

Воинам верным

Крикнула Хундызша,

А потом к незнакомке

Приблизилась не спеша.

«Опусти свой меч! —

Приказала ей Хундызша.—

Ты откуда? Чего желает твоя душа?

Ты совсем молода,

А на вид — грозна и смела,

Вижу пламя в глазах —

Это пламя любви или зла?

То ли добрая весть,

То ли злая, слепая месть

Так нежданно тебя

В мирный город мой привела?

Мой народ дружелюбен —

Со всеми в мире живет,

Но за вестника смерти

Принял тебя народ —

За волшебника злого,

Решившего город сжечь,

За исчадие ада,

Что гибель в наш край несет.

Кто же ты, Прилетевшая к нам

На крылатом коне?

Почему твой девичий стан —

В тяжелой броне?

Почему ты сжимаешь

Стального клинка рукоять?

Разве женское дело —

Сражаться, кровь проливать?

Ты красива, стройна,

Тебе не к лицу броня,

Из какого ты края, скажи,

Кто твоя родня?

Расскажи обо всем,

И да будет правдив ответ,

Я тебя спасла —

И грешно обмануть меня!»

Возразила Анжим:

«Если будет лжив мой ответ,

Пусть я прахом стану —

Погибну во цвете лет!

Мой великий отец —

Справедливый хан Шасуар,

А почтенная мать —

Безгрешная Акдаулет.

Я — должница твоя,

Ты от смерти меня спасла,

Нет и не было в сердце моем

Ни вражды, ни зла,

Роковая весть

В этот город меня привела,—

Если б ведала ты,

Как судьба моя тяжела!

Ветер бедствия злого

Занес меня в эти края:

Год назад потеряла

Любимого сокола я,

С той поры по земле

Я скитаюсь — его ищу,

И пока не найду,

Всех безрадостней жизнь моя.

Если сможешь помочь,

То клянусь спасеньем души,

Жизнь свою подарить

Я готова взамен суюнши!

Если что-нибудь знаешь

О соколе смелом моем,

Не скрывай, дорогая,

Ответить мне поспеши!»

Снова спрашивать стала

Взволнованная Хундызша:

«Вижу, гостья моя,—

Благородна твоя душа,

Не ошиблась я,

С первых слов твоих поняла:

Ты чиста,

Ты правдива

И нам не желаешь зла.

Если б ведала ты,

Как понятна мне боль твоя:

С милым соколом-другом

Навеки рассталась и я,

И теперь скорблю,

Дни и ночи себя казню:

Как его отпустить я могла

В чужие края!

Но судьба разлучила нас —

Потерялся мой сокол

И свет для меня угас.

С виду всех грозней он,

А сердцем — светлее всех,

Из десятков тысяч батыров

Смелее всех,

Взор его — как меч,

Как рычание тигра — смех,

Мир — широкое поле

Для ратных его утех.

Он могуч, как чинар,

Горяч, как степной пожар,

Беспощадней молнии

Гневный его удар,

А захочешь всю правду

О соколе знать моем,

Я тебе отвечу:

Имя его — Шарьяр!»

Тут заплакала радостно Хундызша,

Просветлела впервые ее душа,

И к отважной Анжим она подошла,

И ее, как родную сестру, обняла.

А потом в полутемном, тяжелом шатре

Долго-долго сидели они вдвоем,

И невестке своей — дорогой сестре

Хундызша призналась во всем, во всем.

Ничего не тая, рассказала ей

О преступной забывчивости своей,

Рассказала о том, как ее господин

В путь собрался — в город Тахта-Зарин,

Как, начав любимого снаряжать,

Три подарка Шарьяру вручила она,

И о том, как в дорогу ему отдать

Сулайманов перстень забыла она,

И теперь в поединке с волшебницей злой

Не помогут ни удаль, ни сила ему,

Не воскреснет герой, не вернется домой,

Суждена не победа — могила ему!

Беспощадной волшебницей побежден,

Погружен Шарьяр в беспробудный сон,

В черный камень бесчувственный превращен.

Так она бесконечно терзала себя

И упреками истязала себя,

И стонала, и горькие слезы лила,

И Анжим утешала ее, как могла,

Наконец, ей сказала: «Довольно, сестра,

Будь спокойней с сегодняшнего утра,

Тосковать, сокрушаться прошла пора,

За Шарьяра сражаться пришла пора!»

«Не терзайся, сестра,— продолжала Анжим,—

Лишь один всемогущий непогрешим,

Ошибаются люди сто раз на дню,