Сказание об Эйнаре Сыне Войны (СИ)

Колдун взглянул под ноги совершенно без задней мысли, просто следуя остаточному инстинкту. Увидел он раньше, чем осознал, что именно увидел. А когда осознал, отпрянул, сдерживая рвущийся из призрачной глотки истошный вопль.

— К-как?.. — простонал он.

— Несмотря на видимость, — ответил Старик, — удар в печень. Довольно частый случай летального исхода, должен признать. Одинаково любим и в кругах знати при покушении на особу королевских кровей, и в кабацких потасовках простолюдинов. Не знаю, утешит ли тебя это знание.

— Но… но меня невозможно убить!

— И все-таки ты мертв. Поверь не только моему слову, но и акту твоего нынешнего состояния. Кстати, вот он, — Старик поднял руку, и в ней возник развернутый лист бумаги.

— Да что мне твои акты! — взорвался колдун, выхватил документ смерти и в приступе бешенства разорвал его на мелкие клочки. — Ты — мошенник! Ты нагло нарушил заключенный мной с госпожой договор! Когда она узнает!..

Старик оттянул рукав балахона и взглянул на часы. Ровно секунда в секунду земля задрожала, разверзлась кривым разломом, курящимся ядовитыми испарениями и светящимся из недр ядовито-зеленым светом. Из пролома под аккомпанемент раскатов грома и взрывов зловещего хохота поднялась женщина, тощая, долговязая, скелетоподобная и сухая, как рыбина. Для полного сходства с престарелой состоятельной леди со стервозным характером ей не хватало только сигареты в тонком, длинном мундштуке и манто из меха сотни пятнистых щенят.

— Узнала! — истерично взвизгнула Бейн, заливаясь ведьминским хохотом. — Уже узнала! И теперь ты мой, красавчик!

— И ты, госпожа? — в отчаянии схватился за призрачную голову Свартсъяль. — Ты обещала! Неужели ты нарушишь свое слово?

— Не СМЕТЬ! — Бейн сорвалась на тонкий, вибрирующий писк. Старик болезненно потер капюшон на ухе. — Не сметь упрекать меня в том, что я что-то нарушила! Посмей только заикнуться, что я что-то нарушила! Я ничего не нарушила! ТЫ, — костистый палец с длинным ногтем ткнул в колдуна, — пользовался моей милостью сто лет! Сто лет ходил надутым павлином и хвастался МОИМ могуществом! Я, что ли, виновата, что ты облажался, как лопух последний? Нет, красавчик! Ты сам виноват! И теперь ты мой! — соблазнительно мурлыкнула Бейн. Колдун испуганно попятился. В отличие от престарелой темной богини, чья сексуальность подала в отставку еще на заре времен, он услышал страшный скрежет ногтей по стеклу, от которого сводит зубы.

— Но мы заключили договор! — запротестовал он. — Ты, — Свартсъяль обвинительно ткнул пальцем в смерть, — присутствовал при этом. Ты согласился с каждым пунктом! Ты признал, что я бессмертен!

— Не помню, чтобы я признавал твое бессмертие, — возразил Старик. — Я бы никогда не принял такую безграмотную и опасную для мироздания формулировку. Ты и, — он глянул на подземную царицу, и первый пришедший на ум дежурный эпитет так и не сорвался с его языка, — мудрая госпожа Бейн заключили договор на жизнь длиной в вечность в обмен на твою душу. Я же, в свою очередь, обязался не беспокоить тебя в течение этого срока, если, конечно, не произойдут непредвиденные обстоятельства, не входящие в перечень непредвиденных обстоятельств данного, — Старик тряхнул рукой, и возникший в ней рулон пожелтевшей бумаги развернулся долгой, убегающей в дали дорожкой, — договора. Собственно, они и произошли, поэтому ты умер.

— Невозможно! — упрямился колдун. — Я предусмотрел все! Меня не убить ни смертному, ни бессмертному, ни!..

— Да-да, — вежливо перебил его Старик. — Зато и смертному, и бессмертному это вполне под силу.

— Что? — заскрипел призрачными зубами колдун. — Это… это какая-то бессмыслица! Так не бывает! Ты либо смертен, либо бессмертен!

— Вселенная полна занятных парадоксов, — произнес Старик. — Но самые странные и интересные из них создают люди. Эйнар Сын Войны яркий тому пример. Он смертен, несмотря на кровь бога и высокое происхождение, и как все смертные однажды умрет, но при этом останется жив. И проживет вечность.

— Это невозможно!

— Возможно, если мы говорим о песнях, героем которых он стал. У смертных есть одно интересное утверждение: «Мы живы, пока жива память о нас». А об Эйнаре Сыне Войны сочинили столько песен и поют их так часто, что забыть его не получится спустя сто поколений. И даже дольше, поскольку даже мне въелась в память парочка из них. Особенно та, про деву под дубом. А я, так уж сложилось, — Старик как бы обреченно вздохнул, — ничего не забываю.

Свартсъяль остолбенел, челюсть у него затряслась.

— Это… это мошенничество!.. — беспомощно пробормотал он.

— Разве? Тогда почему же ты мертв?

— Хватит лясы точить! — заверещала Бейн, нетерпеливо уставившись на Старика. — Ты получил свое, а я хочу получить свое! У меня нет дубов, но я что-нибудь придумаю, чтобы хорошо поразвлечься с этим красавчиком! — жадно схватив колдуна, как беззащитного котенка, проскрипела она.