Сказание об истинно народном контролере (География одиночного выстрела - 1)

- Ну садитесь! - председатель едва заметно улыбнулся, показывая рукой на приставленные к его столу с другой стороны два стула для посетителей.

- Я лучше пойду аэросани проверю, заправиться надо, - промямлил полусонным голосом комсомолец и выскользнул из кабинета, оставив Добрынина наедине с Кривицким.

Народный контролер подошел, сел на предложенный стул, еще раз посмотрел на диковинный портрет и понял наконец разницу между портретом и оригиналом, разницу, которую он чувствовал, но как бы не видел: на портрете у Кривицкого было по-зверски мужское лицо, волевое и даже злобноватое, а в жизни, за стоком, сидел человек с чисто бабьей физиономией, и единственное, что в нем было от мужчины, кроме одежды и тонких усиков, - это голос, который хотя и не хрипел, но был достаточно твердым с примесью внутренней стали.

- Работать? - повторил Кривицкий, не сводя глаз с народного контролера. А что бы вы хотели делать?

Народный контролер полез за пазуху и, порывшись там, вытащил из пришивного кармана рубахи свернутый мандат, подтверждавший его всесоюзные правомочия. Вытащил и протянул хозяину кабинета.

Кривицкий пробежал бумагу взглядом.

- Ну это я о вас знаю, а что бы вы хотели здесь проверить? Ведь у нас ни фабрик, ни заводов нет.

Добрынин задумался. Фабрик и заводов в городе действительно не было, но зачем-то же его сюда отправили, а значит надо было что-то проверить, и то, что Кривицкий задавал ему такие вопросы, было подозрительно: неужели председатель города не знает, что в его городе можно проверить?!

- Может, лучше отдохнете немного, посмотрите на местные обычаи, мы вам охоту на аэросанях организуем - оленей постреляем, - предложил Кривицкий.

Такое предложение окончательно заставило народного контролера заподозрить Кривицкого в чем-то нехорошем.

- А может, я у вас жизнь проверю?! - предложил неожиданно Добрынин, сам обрадовавшийся такой внезапной идее.

На лице у Кривицкого возникло недовольное недоумение.

- Чью жизнь? - спросил он.

- Жизнь города, вообще...

Председатель Хулайбы задумался крепко и серьезно. И даже лицо его на время мысли стало не таким женским из-за того, что он нахмурился.

- Ну а как вы можете жизнь проверить? - спросил он после напряженной паузы.

- Ну расспросить всех: что они думают о жизни, что в ней хорошо, что плохо...

- Так ведь по-русски почти никто не говорит! - воскликнул хозяин кабинета.

- Вы говорите, Цыбульник говорит, Абунайка говорит, этот, как его... урку-немец говорит... Попрошу их рассказать мне, что остальные жители думают.

Кривицкий почесал затылок, посмотрел в глаза народному контролеру мрачно и почти откровенно враждебно, потом вздохнул.

- А-а, вспомнил! - вдруг проговорил он, резко сделав выражение лица радостным и оптимистичным. - Есть что проверять! Я просто забыл!

Добрынин тоже обрадовался, и взгляд его не скрывал этого чувства.

- Мы же хотим дворец культуры строить! - заговорил Кривицкий. - Из особых ледяных кирпичей. А лед для этого будем вырезать из реки. Река у нас рядом. Омолой называется. В общем надо проверить толщину льда, чтобы знать, можно уже вырезать кирпичи или надо еще немного подождать... Так, может, вы и проверите толщину?

- Да, конечно, - ответил Добрынин с готовностью. - Только объясните, как и чем проверять.

- Тогда я попрошу нашего радиста проводить вас на место к реке, а там посередине стоит такая полосатая мерная палочка. Надо будет посмотреть, на какой отметке лед держится, и записать это, а потом мне доложить.

Задание было понятно Добрынину, и дополнительных вопросов не возникло.

- Ну тогда я прямо сейчас пойду?! - полуспросил он Кривицкого.

- Хорошо, - ответил Кривицкий. - Только минуточку подождите! - и он подошел к стенке, на которой висел портрет читающего газету Ильича, и постучал в нее кулаком.

Через какое-то мгновение в кабинет вошел низенький коренастый мужчина в коричневой кожаной куртке и толстых ватных штанах.

- Вот, знакомьтесь - это наш радист Вася Полторанин! - сказал Кривицкий

Добрынин и радист пожали руки, представившись друг другу.

- Покажешь ему, где река, он толщину льда проверять будет! - приказал Полторанину председатель.

Полторанин кивнул.

Попрощавшись с Кривицким и забросив котомку на плечо, пошел Добрынин за радистом на улицу. Руки в карманах кожуха мерзли, да и воздух, казалось, тоже стал холоднее, хотя кожа лица не щемила, как в первый день прилета.

Шли они молча. Радист Полторанин смотрел себе под ноги и только иногда поднимал голову, сверяя правильность пути.

- Холодает, кажется?! - не выдержав неприятного молчания, заговорил первым народный контролер.

- Ага! - кивнул Полторанин. - Уже и не плюнешь нормально!

- Как нормально? - переспросил, не поняв, Добрынин.

- Ну как нормально?! Если нормально плевать, то что: слюна вылетает изо рта и падает на предмет или на землю, а здесь, особенно в холода, - только захочешь плюнуть, приготовишься и - плю! - а изо рта уже что-то замерзшее вылетает. Вот.