Сказания о земле Русской. От начала времен до Куликова поля

«Ты прости, прости меня, моя державушка,
Во вине меня прости, во женской глупости,
Что наказа твоего я не послушалась,
За Алешку за Поповича замуж пошла.
Не охотою берут меня, не честию,
Силою берут меня, неволею».
Говорит Добрынюшка Никитич млад:
«Не дивуюсь разуму я женскому:
Волос бабий долог, ум-то короток;
Я дивуюсь братцу своему названому:
От жива мужа жену берет;
Я в других дивуюсь князю Солнышку,
Со княгинею его Апраксией:
Я за них с Невежей в поле ратился,
Все очистил им дороги прямоезжие,
На заставе простоял двенадцать лет,
А они мою жену законную другому сватают».

Тогда князь Владимир с княгиней смутились, а заводчик всего этого дела, Алеша Попович, пал Добрыне в ноги и просил простить его.

На это Добрыня сказал ему, что не может простить его, но не за то, что он хотел жениться на Настасье, а за ложную весть о его смерти, чем он доставил много горя Добрыниной матери; затем, взяв блудливого Алешу за кудри одной рукой, Добрыня ударил его несколько раз гуслями по спине.

Тут вступился в дело старый Илья Муромец и скоро помирил обоих богатырей. Добрыня же простил жену, поцеловал ее и отправился с ней порадовать свою старую мать счастливым возвращением после долгой разлуки.

Вот каковы были, по былинным рассказам, киевские младшие богатыри.

Из этих рассказов мы видим, что былины чрезвычайно важны для изучения быта наших славных предков. Может быть, удалой Добрыня Никитич никогда не спорил с завистливым Алешею Поповичем; может быть, даже оба они на свете вовсе и не жили, а были другие богатыри, с другими именами. Но вполне несомненно, что сказания о богатырях рисуют нам картины действительной жизни и нравов, почему они, в отличие от сказок, и называются былинами, то есть такими рассказами, в основании которых лежит правда – быль.

Русский богатырский быт, как он рисуется в былинах, весьма замечателен. В Западной Европе и в Польше – в те времена – было тоже много знаменитых богатырей; они носили название рыцарей и также совершали, как и у нас на Руси, славные дела и даже предпринимали ряд так называемых Крестовых походов в Святую землю, чтобы отвоевать Гроб Господень от арабов, покоривших Иерусалим.

Однако большая разница была между этими рыцарями и нашими русскими богатырями. На Западе рыцарем мог быть только человек высшего сословия, которое одно почиталось благородным; все же другие сословия представлялись этим гордым рыцарям настолько низкими и презренными, что они и за людей их не считали. Особенно отличались гордостью польские рыцари, которые были под сильным влиянием немцев и старались подражать их обычаям; несмотря на то что польский король Земовит был из крестьянского рода, польские рыцари глубоко презирали крестьян-пахарей.

У нас же богатырями могли быть люди всех сословий, но зато они обязаны были заслужить это звание своею личною доблестью; при этом славнейшим из старших богатырей почитался именно крестьянин-пахарь Микула Селянинович.

Точно так же, когда прибыл на княжий пир неизвестный крестьянский сын Илья Муромец, то все остальные богатыри, во главе с самим князем Владимиром, признали его первым из всех присутствовавших, как только убедились, что он полонил страшного Соловья-разбойника. Один только завистливый Алеша Попович стал было кичиться перед Ильею, но его сейчас же начал стыдить Добрыня, старый богатырь Самсон Самойлович, а затем и князь Владимир стольнокиевский.

Хотя западные рыцари и ходили освобождать Гроб Господень, а также хотя некоторые из них и были замечательно благочестивыми людьми, но все же главным и постоянным занятием этих рыцарей было, выстроив себе на неприступных скалах крепкие каменные замки, выходить из них закованными с ног до головы в железо, с тем чтобы совершать хищные набеги на окрестное население, обирая и грабя его. Эти рыцари постепенно настолько усилились на Западе своими грабежами и насилиями, что стали очень буйными и непочтительными даже относительно своих королей.

Все же без исключения наши богатыри употребляли всю свою удаль и силу только на служение великому христианскому делу – защищать свою страну, сирот, вдов и старцев от степных врагов и лихих людей; при этом они всегда были первыми слугами своих князей и для несения службы бескорыстно сидели по многу лет на пограничных заставах, в разных глухих местах. Если же кто-нибудь из них вздумал бы когда-либо напасть на мирных жителей с целью пограбить их, то, конечно, сейчас же лишился бы высокого наименования богатыря и превратился в обыкновенного вора и разбойника.