Сказания умирающей Земли. Том III

Тем не менее, принимая во внимание все обстоятельства, я нахожу, что нам предстоит познакомиться с весьма разнообразной и стимулирующей воображение программой – не сомневаюсь, что смогу присудить первый приз по заслугам».

Герцог Орбаль развернул список: «Мы пронаблюдаем за представлениями „Лихих дивизионов“ Зарафлама и „Невероятных музыкантов“ Баззарда, а затем проверим полноту и безошибочность „Универсального компендиума знаний“ Ксаллопса. Айоло продемонстрирует нам свои „Грезы в мешке“ и, наконец, Кугель представит, к нашему изумлению, таинственный экспонат, называемый им „Взглядом в никуда“. В высшей степени интригующая повестка дня! Так что перейдем без лишних слов к критическому ознакомлению с „Лихими дивизионами“ Зарафлама».

Толпа плотно окружила первый павильон, и Зарафлам вывел на сцену «Лихие дивизионы» – отрялы тараканов, одетых в аккуратные красные, белые и черные униформы. Сержанты поблескивали саблями, пехотинцы несли мушкеты. Дивизионы маршировали в ногу то друг за другом, то навстречу друг другу, совершая сложные маневры.

«Стой!» – скомандовал Зарафлам.

Тараканы сразу остановились

«На караул!»

Тараканы подчинились.

«Салют в честь герцога Орбаля!»

Сержанты подняли сабли, пехотинцы – мушкеты. Сабли опустились: из мушкетов с хлопками вырвались маленькие облачка белого дыма.

«Превосходно! – заявил герцог. – Зарафлам, не могу не отдать должное вашей безукоризненной дрессировке!»

«Премного благодарен, ваше высочество! Завоевал ли я первый приз?»

«Не могу сказать – мы еще не видели другие представления. Теперь выступит Баззард со своими „Невероятными музыкантами“!»

Зрители перешли ко второму павильону. На сцену вышел Баззард – бледный, с вытянутым лицом: «Ваше высочество! Многоуважаемые граждане Квирнифа! Моими „Невероятными музыкантами“ были рыбы из Кантического моря. Когда я привез их в Квирниф, я был совершенно уверен в том, что получу первый приз. Ночью, однако, вода вытекла из аквариума. Все рыбы сдохли – их музыка потеряна безвозвратно! Я все еще желаю участвовать в конкурсе, в связи с чем намерен имитировать песнопения моих чешуйчатых подопечных. Пожалуйста, судите об их музыке по этому примеру…»

Герцог Орбаль остановил Баззарда суровым жестом: «Невозможно! Представление Баззарда объявляется несостоявшимся. Перейдем теперь к Ксаллопсу и его достопримечательному „Компендиуму“».

Ксаллопс выступил из глубины своего павильона: «Ваше высочество! Леди и джентльмены Квирнифа! Мой экспонат поистине достопримечателен. Тем не менее, в отличие от Зарафлама и Баззарда, я не приписываю себе лавры создателя этого чуда. По профессии я – гробокопатель; я изучаю содержимое древних могил. Это опасное и, как правило, неблагодарное занятие. Но удача мне улыбнулась: я заглянул в тот склеп, где много тысячелетий тому назад был похоронен маг Зинцзин. Из этого подземелья я добыл том, каковой теперь позволю себе представить вашим изумленным взорам».

Ксаллопс сорвал с постамента кусок красной материи, под которым лежала книга в черном кожаном переплете: «По моему приказу эта энциклопедия раскроет любую информацию – ей известны все возможные данные, даже о самых незначительных событиях и явлениях, начиная с тех времен, когда зажглись звезды, и вплоть до сегодняшнего дня. Спрашивайте! И вам ответят!»

«Удивительно! – воскликнул герцог Орбаль. – В таком случае продемонстрируйте нам „Затерянную оду Псирме!“»

«Пожалуйста!» – дребезжащим голосом ответила книга и раскрылась. Ее страницы были испещрены переплетенными узловатыми закорючками.

Герцог Орбаль в замешательстве спросил: «Эти письмена мне незнакомы. Не могли бы вы их перевести?»

«В удовлетворении запроса отказано! – отрезала книга. – Эта поэзия слишком прекрасна для обычных смертных».

Герцог Орбаль недовольно взглянул на Ксаллопса – тот поспешил приказать книге: «Покажи нам сцены далекого прошлого!»

«Как вам будет угодно. Возвращаюсь к пятьдесят второму циклу девятнадцатого эона. Перед вами вид на долину Линксфейда, обращенный в сторону Башни из Замороженной Крови, воздвигнутой Кольгхутом».

«Замечательная детальность изображения, исключительно интересный пейзаж! – похвалил герцог. – Любопытно было бы взглянуть на самого Кольгхута».

«Нет ничего проще. Вот терраса храма в Танутре. Кольгхут стоит у цветущего причитающего куста. Рядом, в кресле, императрица Ноксон – в тот день, когда был сделан этот снимок, ей было сто четыре года. Она за всю жизнь не выпила ни глотка воды и ела только лепестки горькоцвета, иногда с кусочком вареного угря».

«Брр! – содрогнулся герцог Орбаль. – До чего безобразная уродина! А кто эти обступившие ее господа?»

«Это свита ее любовников. Ежемесячно одного из них казнили, и его место занимал другой. Привлечь к себе нежное внимание императрицы стремились многие, преобладала жесткая конкуренция».

«Брр! – повторно содрогнулся герцог. – Покажите нам лучше каких-нибудь красивых придворных Желтой эпохи».

Книга раздраженно произнесла какое-то односложное слово на неизвестном языке. Страница перевернулась: на ней появилась белая известняковая набережная медлительной реки.