Сказания умирающей Земли. Том III

Кугель строго произнес: «В связи с тем, что допущена достойная сожаления ошибка, проезда на борту „Авентуры“ ожидают десять человек, тогда как в имеющихся каютах поместятся только шестеро. Четырем пассажирам предлагается ехать в колесном экипаже „первого класса“, во главе каравана – перед ними откроется ничем не загороженный вид на окрестности. Поэтому позвольте спросить: у кого из вас наблюдаются приступы головокружения или чрезмерная боязнь высоты?»

Перрукиль практически пританцовывал, подстегиваемый эмоциональными спазмами: «Не смирюсь ни с каким ухудшением условий! Я первый заплатил за проезд, и Вармус гарантировал мне первоклассное обслуживание! Если потребуется, я могу привести констебля, засвидетельствовавшего сделку – он подтвердит обоснованность моих претензий».

Вармус многозначительно кашлянул – Кугель отозвался таким же кашлем.

Эрмольда отвела Вармуса в сторону и настойчиво прошептала ему на ухо несколько слов, заставивших Вармуса схватиться обеими руками за свои золотистые кудри. Встретившись глазами с Кугелем, он резко кашлянул.

Клиссум сказал: «У меня нет выбора, я подчиняюсь неизбежности! Придорожная пыль для меня нестерпима – я начну хрипеть, задыхаться и корчиться в астматических судорогах».

Перрукиля, по всей видимости, оскорбляли произношение нараспев и эпикурейские манеры Клиссума. Он вызывающе обронил: «Если у вас настолько хрупкое здоровье, зачем вы пустились в дальний путь по караванным тропам?»

Обратив глаза к небу, Клиссум ответил самым звучным тоном: «В то время, как безвозвратно проходят последние секунды моего бытия на этой умирающей планете, я не поддаюсь унынию, не позволяю себе погрузиться в отчаяние! Здесь еще возможны славные подвиги, мир еще полон чудес! Я – пилигрим, совершающий паломничество длиной в целую жизнь, я вечно пребываю в поиске – здесь, там, везде – в поиске того неуловимого свойства, которое…»

«Какое отношение все это имеет к вашей астме?» – нетерпеливо вмешался Перрукиль.

«Взаимосвязь в данном случае носит как косвенный, так и непосредственный характер. Я поклялся, что, невзирая ни на что, буду петь свои оды на Фестивале, даже если лицо мое побагровеет а астматическом припадке. И когда я узнал, что смогу путешествовать в чистом воздухе, высоко над землей, радости моей не было предела!»

«Вот еще! – пробормотал Перрукиль. – Чтó, если мы все страдаем астмой? Вармус никого не позаботился об этом спросить».

Пока продолжался этот спор, Вармус прошептал Кугелю на ухо: «Эрмольда призналась в беременности! Она опасается того, что толчки и сотрясения экипажа могут привести к самым нежелательным последствиям. Ничего не поделаешь – ей предстоит возлежать на подушках на борту „Авентуры“».

«Вы правы», – откликнулся Кугель.

Их внимание привлек беззаботный смех Иванелло, говорившего: «Я полностью доверяю Вармусу! Знаете, почему? Потому что я уплатил двойную цену за лучшие доступные удобства, каковые, согласно его обещанию, я могу выбрать по своему усмотрению. Следовательно, я выбираю каюту на корме! Кугель может ночевать с караванными служащими».

Кугель отчетливо шмыгнул носом и заявил не допускающим возражений тоном: «В данном случае Вармус имел в виду исключительно колесные экипажи. Такому молодому человеку, как вы, доставит удовольствие возможность время от времени спрыгивать на землю и прогуливаться, собирая ягоды по пути. Каюты „Авентуры“ зарезервированы для разборчивых пассажиров, заслуживших высокую репутацию – таких, как Клиссум и Эрмольда».

«Вы сомневаетесь в моей репутации? – возмутился экклезиарх Голф Раби. – Я изучил четыре бесконечности и состою действительным членом Коллегии. Я привык к тому, чтобы мне оказывали особое предпочтение. Кроме того, мне нужна тишина, чтобы я мог предаваться медитации – то есть, меня следует разместить в каюте».

Шурша одеждами и распространяя вокруг себя кисловатый запах, Ниссифера выступила на пару шагов вперед и произнесла странным гортанным полушепотом: «Я полечу на корабле. Любой, кто попытается мне помешать, будет запятнан».

Закинув голову, Иванелло смерил эту особу надменным взглядом из-под полуопущенных век: «Запятнан? Что вы имеете в виду?»

«Вам не терпится узнать?» – прошептала Ниссифера.

Кугель внезапно встревожился и обвел глазами присутствующих: где были доктор Лаланке и его подопечные? Мучимый опасениями, Кугель взбежал по трапу на палубу.

Опасения оправдались. Три одинаковые девушки заняли каюту на корме. Доктор Лаланке стоял у входа и жестикулировал. Заметив Кугеля, он раздраженно воскликнул: «Непослушные маленькие бестии! Как только им приходит в голову какой-нибудь каприз, с ними невозможно справиться! Должен признаться, я просто выхожу из себя!»

«Тем не менее, они должны покинуть мою каюту!»

Лаланке кисло усмехнулся: «Ничего не могу поделать. Убеждайте их сами – может быть, у вас что-нибудь получится».

Кугель зашел в каюту. Три девицы сидели на койке и глядели на него большими серыми глазами. Кугель указал на дверь: «Выходите сейчас же! Это капитанская каюта, я – капитан».