Скажи это по-французски (СИ)

14. Музей Лувра (фр. Musée du Louvre, часто используется просто название Лувр) – один из крупнейших и самый популярный художественный музей мира (9 260 000 посетителей в 2014 году, третий в мире по занимаемой площади: 160 106 квадратных метров, из которых на 58 470 располагаются экспозиции). Музей расположен в центре Парижа, на правом берегу Сены, на улице Риволи, в 1-м округе столицы.

Здание музея – старинный королевский дворец (Palais du Louvre). Конная статуя Людовика XIV обозначает точку начала так называемой исторической оси Парижа.

Лувр – один из старейших музеев с богатой историей коллекционирования художественных и исторических реликвий Франции, начиная со времён династии Капетингов и до наших дней.

В Лувре собиралось всё, этот музей можно назвать универсальным. Его коллекции покрывают огромные географические и временные пространства: от западной Европы до Ирана через Грецию, Египет и Ближний Восток; с античности до 1848 года.

Европейское искусство новейшего периода времени – с 1848 года и до наших дней – представлено в Музее Орсе и Центре Жоржа Помпаду, а азиатское выставляется в музее Guimet. Искусство Африки, Америки и Океании экспонируется в музее набережной Бранли.

https://ru.wikipedia.org/wiki/Лувр

15. Орсе́, или Орсэ, музей Орсе, или музей д’Орсе (фр. Musée d’Orsay) – музей изобразительных искусств, находится в Париже на левом берегу Сены, одно из крупнейших в мире собраний европейской живописи и скульптуры периода 1850—1910 гг. Третий по популярности музей Парижа и десятый – в мире. Основу коллекции составляют работы импрессионистов и постимпрессионистов. Коллекция богата также произведениями декоративного искусства в стиле ар-нуво, фотографиями и предметами архитектуры.

https://ru.wikipedia.org/wiki/Музей_Орсе

========== Глава 6 ==========

Глава 6

Целую волшебную неделю мы наслаждались Парижем. Музеи, конечно, были прекрасны, но я предпочитал любоваться не выставленными в них картинами и скульптурами, а Гермионой. Порой, когда ее рука случайно касалась моей, я чувствовал, что сейчас не выдержу и поцелую ее, а уж потом – пусть хоть Непростительным в меня бросает! С каждым днем я любил ее все больше и больше. Она стала для меня абсолютно всем: воздухом, которым я дышал, теплом солнечного света, Магией… И все же я изо всех сил сдерживал себя. Мне хотелось – глупо и наивно хотелось – чтобы она сама сделала первый шаг ко мне.

Между тем незаметно подкрался сентябрь. Начались занятия, и теперь мы с Гермионой виделись только поздно вечером, когда оба, утомленные и измученные, еле доплетались до нашей квартирки. Мне было страшно неловко, что она вынуждена работать, тогда как я мог позволить себе скромное, но безбедное существование на деньги, выделенные бабушкой, поэтому я нашел место помощника продавца цветов в оранжерее на отшибе магического квартала Парижа, а Гермиона устроилась официанткой в одном из многочисленных кафе рядом с Сорбонной. Готовиться к занятиям у нас получалось лишь ночью, и мы оба ужасающе выматывались от недосыпа. Невзирая на усталость, Гермиона находила время подтягивать мой французский – увы, все еще далекий от идеала. А ее слова: «Скажи это по-французски», – стали для нас чем-то вроде пароля.

Наши отношения, к моему глубочайшему сожалению, не претерпели за прошедшие недели никаких изменений. Для Гермионы я по-прежнему являлся преданным другом, человеком, которому можно доверить любые тайны, но и только. Иногда мне казалось, что все совершенно безнадежно. Возможно, она так и не сумела полностью излечиться от своей любви к Рону, и в таком случае у меня вообще не было ни малейшего шанса… А порой она смотрела на меня так, словно… «Нет, – говорил я себе, – наверное, у меня просто разыгралась фантазия, и я потихоньку схожу с ума от неразделенной любви».

Мое положение осложнялось еще и тем, что у меня, как ни странно, появилась поклонница. Хорошенькая француженка по имени Каролин, учившаяся со мной на одном курсе и буквально не дававшая мне проходу. С истинно французскими бесцеремонностью и самоуверенностью она то пыталась пробиться к моему сердцу через желудок, угощая пирожными собственного изготовления, то подкарауливала после занятий, предлагая «пойти где-нибудь посидеть». Я, разумеется, оставался глух к ее заигрываниям, и это несмотря на то, что, по слухам, среди предков девушки имелись вейлы. Каролин сердито надувала губки, а на следующий день меня снова ожидало какое-нибудь лакомство. Однажды, к моему вящему ужасу, она стащила мои конспекты и изрисовала пергамент легкомысленными сердечками и затейливой вязью, складывавшейся в слова: «Невилл плюс Каролин равно amour (1)», – которые мне никак не удавалось свести. Конечно, проще всего было бы уничтожить компромат, но в том-то все и дело, что конспекты требовались мне для сдачи зимней сессии, и я оставил все как есть, старательно пряча свиток на самое дно сумки. Я надеялся, что он никогда не попадется на глаза Гермионе, но этого, естественно, не произошло.