Скажи машине «спокойной ночи»

Я киваю: «Ладно, ладно», отхожу назад, подняв руки, и направляюсь в сторону дома. Но, добравшись до нашего здания, я прохожу мимо. Не знаю. Прямо сейчас я не могу находиться в квартире с мамиными искусственными животными, плывущими по стенам моей спальни водорослями, напольными весами с многолетними пятнами мыла. В двух кварталах есть автобусная остановка. Я сажусь на 28-й, который идет к дому папы. Я был там только один раз с тех пор, как он переехал, но дорогу помню.

Сидя в автобусе, я делаю снимки: поцарапанное окно, приглаженный затылок водителя, серая жевательная резинка в форме мозга, приклеенная к сиденью. Я отправляю их на неизвестный номер один за другим. Пять, десять, двадцать – так много снимков, что они могли бы стать кадрами из фильма. Так много, что с их помощью можно отследить мой путь.

Квартира папы находится на третьем этаже, но я поднимаюсь на лифте до пятого, на самую крышу. Я делаю снимок светящейся кнопки с цифрой пять. И отправляю.

Крыша представляет собой цементное плато с промышленными вентиляторами и каменной оградой высотой по пояс. Садовые ящики засажены кактусами – чья-то шутка, а может, простейший способ соблюдения закона о «зеленых крышах». Я выбираю особенно злобный кактус и крупным планом фотографирую его иголки. Затем сажусь на краю крыши, не на сам край, а у основания ограды, чтобы прислониться к ней спиной.

Я пытаюсь думать о Сафф. Я вызываю воспоминания о ней в виде фотоснимков – один, другой, третий. Было время, когда она была очень важна для меня, а теперь она ушла. Возможно, из-за того, что мы знали друг друга слишком давно. Я все-таки не стал отправлять фото иголок кактуса. Я больше не чувствую себя колючим. И грустным тоже. Я скорее чувствую пустоту, как будто стою на сильном ветру, который продувает меня насквозь.

Телефон начинает стрекотать. Бедная Сафф. Должно быть, я отправил ей больше сотни фотографий. Она, наверное, думает, что я сошел с ума. Я заставляю себя взглянуть на сообщение.

«Мне жаль, что я не попрощалась».

Я моргаю.

Это неправда. Сафф попрощалась. Мы оба сделали это еще в январе.

«Мне нужно было уйти».

«Я знаю – ты сможешь это понять».

Экран мерцает, и это означает, что сейчас придет еще одно сообщение. Я смотрю на него и жду.

«Я не хотела, чтобы ты думал, что я тебя забыла».

«Или что мне все равно».

И внезапно я все понимаю.

Вэл? Я едва не произношу ее имя в экран, но вовремя останавливаюсь. Я не хочу, чтобы она знала, что я принял ее за кого-то другого.

«Все в порядке, – пишу я. – У меня все хорошо. Спасибо за фотографии».

«Пожалуйста».

«Пока», – пишу я.

«Пока».

Через какое-то время я встаю и начинаю фотографировать город – другие крыши, высотки, участки ухоженных садов и (так как сегодня, на удивление, нет тумана) горизонт.

– Ретт?

Я поворачиваюсь и вижу, что у входа на крышу стоит папа.

– СУД сообщила, что ты был в вестибюле. Я не мог понять, куда ты пошел.

– О, я и не думал, что ты дома. И поднялся сюда.

– И я нашел тебя! – указывает пальцем папа. Он больше в восторге от верной догадки, чем в беспокойстве из-за моей таинственности. – Хочешь спуститься вниз? Повисим немного? – Теперь он указывает пальцем вниз.

Я пытаюсь представить, что они с мамой снова вместе. Я хотел этого, когда был ребенком. Очень хотел. На самом деле даже сейчас, когда кто-то говорит о сокровенном желании, я думаю об этом: мне тринадцать, и я нахожусь в спальне квартиры, куда мы с мамой только что переехали. Я стою в комнате, которую мог бы считать почти такой же, как моя старая спальня. Но даже в темноте я каким-то образом чувствую, что кровать стоит у другой стены, что мебель находится не там, где она должна быть. И я хочу, очень хочу, чтобы все было как раньше…

Ведь будет смешно, если мои родители снова сойдутся? Я-то уже вырос и уехал.

– Дай угадаю, – говорит папа. – Такое выражение на твоем лице означает: «Да, конечно, пап. Звучит весело».

Я смотрю на него и внезапно понимаю, что больше не злюсь на него.

– Да, конечно, пап. Звучит весело.

Он явно доволен.

– Только… позволь мне отправить сообщение.

– Сафф?

– Кое-кому другому.

Я отправляю Вэл фотографии крыш и горизонта.

В Сан-Франциско 7:42 вечера, что означает 10:42 утра завтрашнего дня в Пекине. За окном моей спальни сумерки, но на вершине горы всегда середина утра. Я встаю с кресла из дерматина, где немного посидел, чтобы отдохнуть. Я подхожу к началу тропы и смотрю вниз на склон горы. Пробираясь через снег и песок, среди деревьев появляется фигура. Через секунду он поднимет голову и увидит мой крошечный силуэт на вершине тропы. Через секунду мы встретимся.

10 Скажи машине «спокойной ночи»