Скажи мне, где выход

Тот достал неведомо откуда толстенную книжищу и зашуршал страницами. Неожиданно выронил ее и остолбенел, принюхиваясь. Как у него выразительно носище-то ходуном ходит… Ахнув, Юв перемахнул через прилавок и, уставившись прямиком на меня в два широко распахнутых глаза, заголосил:

— О-о-о! Заступники-покровители, чтоб вас! Невинная дева… Священны визиты твои! Проходи-проходи.

Э?.. Я попятилась, но уперлась спиной в дверь. Где у нее ручка, где?! Кеннет стоял с невозмутимым лицом, но глаза его весело блестели.

— Давненько не захаживали, давненько, — ликующе бормотал хозяин лавки, двигаясь ко мне. — Истлел в ожидании весь сосуд!

Какой еще сосуд?! Сердце подскочило к горлу, пальцы продолжали панически нащупывать ручку.

— Не стой же на пороге. — Узловатая ладонь настойчиво ухватилась за мою. — Окажи честь тебя принять!

На буксире тащило от двери, Кеннет открыто давился смехом. Ну все. Вот теперь я зла!

— Не окажу! — Я стряхнула этого подозрительного гнома и уперла руки в бока. — Может, потому и не захаживали давно, что вы на них с порога кидаетесь?

И вообще, неприлично чужую девственность нюхать! Последнее я предпочла оставить при себе, но Кеннету и так хватило — согнулся пополам, схватившись за живот. Юв отпрянул, в его мутноватых глазах заплескался страх и, кажется, слезы. Ой…

— Прошу, дева, не гневайтесь, — взмолился он. — Не хотите — как хотите… Двери для вас всегда открыты, в обе стороны, никто не смеет задерживать! Ваше слово — закон.

А вот теперь мне тут даже нравится. Может, и останусь.

— Но, если решите все же почтить мою скромную обитель своим присутствием, — подхватил Юв, заметив, что я еще в лавке, — буду несказанно счастлив и польщен.

— М-м-м, — как-то даже растерялась я, — ладно. В общем-то, ничем сейчас не занята…

Повелитель сувениров просиял и, жестом попросив подождать, скрылся за шторкой. Видимо, было там еще какое-то помещение, причем заполненное чем-то стеклянным, судя по звонким звукам и подозрительному журчанию. Он что-то по рюмкам разливает и сам с собой чокается? Решив не думать об этом, я прошествовала к прилавку мимо старающегося делать равнодушное лицо Кеннета и от души пообещала:

— Я отомщу…

— Ну, прости, — протянул он без малейших признаков раскаяния. — Между прочим, я пытался предупредить!

— В следующий раз пытайся лучше! — Я покосилась на шторку, за которой гремели все громче, и в панике быстро прошептала: — О чем еще мне надо знать? Что за сосуд?

— Без понятия, мне его не предлагали, — грустно вздохнул Кеннет. — Не берут в невинные девы…

Я закатила глаза.

— Да ладно тебе, — он примирительно вскинул руки вверх, — Юв безобидный. Просто жадный до редкостей, денег и чужих долгов. А детектор юных дев у него встроенный после пропития лечебного курса от депрессии из пыльцы рога единорога. Дорогущая вещь, кстати, вон на третьей полке витрины баночка стоит, крайняя справа.

Баночка там действительно стояла, с радугой на этикетке, именно так и подписанная. Вроде не врет.

— А кто он такой, этот Юв? Какая раса местная? Типа гнома?

— Жаль тебя разочаровывать, но не бывает гномов, эльфов и прочих орков, только люди.

— Странновато он для человека выглядит… — недоверчиво хмыкнула я, тихо-тихо на всякий случай.

— Ему пятьсот лет, — пояснили тоже шепотом. — Заклятие вечной жизни имеет свои побочные эффекты.

Ужас какой! Не хотела бы я жить вечно маленькой, зеленой и покрытой плесенью, даже если она трижды волшебная. Не заклятие, а проклятие настоящее! Немудрено в депрессию впасть. Пока я ужасалась, шторка приоткрылась, просунувшаяся сквозь проем ладонь поманила войти. Я замешкалась, Кеннет легонько подтолкнул меня вперед:

— Расскажешь потом, что там было. Ну, если выживешь.

Я фыркнула и пошла, совершенно не собираясь ему потом ничего рассказывать. С сегодняшнего дня я ужасно злопамятная, вот!

За шторкой оказалась кладовая в три раза просторнее лавки. От всевозможных шкатулок, статуэток и баночек зарябило в глазах. Полки со всем этим добром уходили под потолок и выглядели кристально чистыми, будто хозяин регулярно и бережно протирал каждую безделушку тряпочкой. Юв торжественно провел меня через всю кладовую, усадил на кресло в углу, рядом с заваленным пирожными столиком, и протянул невероятной красоты флакон — хрустальный, с сотней блестящих граней, переливающихся безо всякого солнца. Я завороженно схватила его, с опозданием задавшись вопросом: а стоило ли?

— Это для слез, — объявил Юв, я ошарашенно моргнула, — искренних и горячих.

— Не повезло вам, — не удержалась я, — только с утра обревелась.

— Жаль, — печально обронил он, — что мимо сосуда. Но ничего, думаю, еще будет шанс повторить. С вашим-то спутником.

Сдается мне, они неплохо знакомы… Хотя в моей недавней истерике вины Кеннета не было. Да и вообще, он меня после визита в лавку домой обещал отправить. Я попыталась вернуть флакон, но Юв отрицательно замотал головой.

— Возьмите с собой и более слез зазря не роняйте. Приносите потом полный, платой не обделю! Вовек должен буду!