Скажи мне, кто твой друг, и другие рассказы

Еще мне нравится картинка художника Тиканобу. Потому что по ней можно целую историю рассказать. Хотя с виду она совсем простая: на поваленном дереве сидит старик, а перед ним мальчик со свитком в руках. А история такая: сидел на мосту старик и вдруг снял с ноги сандалию и бросил ее в реку. Зачем, спрашивается? А затем, что мимо проходил мальчик, и старик это сделал нарочно — проверить его хотел на смирение. — Достань мою сандалию! — сказал он. Парень, хотя в нем так все и вскипело, смирился и выловил сандалию из воды. Старик — так даже спасибо не сказал да еще потребовал, чтобы тот надел ему сандалию на ногу. Пришлось парню нагнуться и обуть старика. А тот велел ему прийти на то же место через пять дней на рассвете.

— Я дам тебе урок, — сказал он. Когда мальчик пришел, старик был уже на месте. Ох и рассердился же он:

— Ты заставил меня ждать, невежа! Приходи еще через пять дней.

Так продолжалось несколько раз, пока наконец мальчик не явился вовремя. Он пришел в полночь и два часа ожидал старца! И вот старик вышел из темноты ночи — оказалось, что это был не простой ворчливый старик, а знаменитый даосский монах. Он похвалил мальчика за смирение и уважение к старости и вручил ему свиток с основами боевого искусства. Мальчик овладел им и стал знаменитым воином Чанг Лианом.

Дядя Коля любит эту историю и всегда говорит:

— Учителя — они все одинаковые: что у христиан, что у буддистов, — такие проверки устраивают, что будь здоров! Был, например, один святой, звали его Павел Препростой. Так он в 60 лет решил стать монахом! Пришел к келье преподобного Антония и стучит в дверь. — Что ты хочешь, старик? — спрашивает Антоний. — Стать монахом, — отвечает Павел. — Ты уже стар, — говорит Антоний, — ты не выдержишь такие посты, какие я держу, по пять дней кряду. Уходи домой, — и закрыл дверь. Но Павел не уходил. Три дня простоял как вкопанный. На четвертый Антоний отворил дверь, увидел Павла и снова велел ему уходить. — Умру, но не уйду, — ответил Павел. Антоний подумал: «У него нет ни воды, ни хлеба. Если он умрет от голода, то на моей душе будет грех! Оставлю его у себя, но сначала испытаю». — Ну хорошо, — сказал он Павлу. — Я возьму тебя в ученики, но ты должен во всем слушаться меня. — Я готов, отче! — ответил Павел. — Ну тогда стой и молись, пока я не выйду! — сказал Антоний и опять ушел в келью.

Целую неделю простоял Павел! Преподобный изредка подходил к окну, поглядывал, не ушел ли старик? Нет, стоял неподвижно и творил молитву. Наконец на седьмой день Антоний вынес финиковые плети, окунул их в воду, чтобы они лучше гнулись, и говорит: — Плети веревку. — Павел сплел. Антоний потрогал ее и говорит: — Плохо! Расплети и начни заново!

Ничего себе работенка! Павел страшно устал, в горле у него пересохло, ноги подгибались от усталости, но он расплел веревку и снова начал ее плести. На закате Антоний спрашивает: — Хочешь хлеба? — Другой бы на месте Павла воскликнул: «Да, отче, я голоден! Дай мне поскорее хлеба и воды!» Но Павел ответил: — Как ты хочешь, отче.

После этих слов Антоний сдался — такого послушания он давно не встречал. И оставил у себя Павла. И стал Па вел монахом, да таким святым, что чуть ли не святее самого Антония!

— Вот такие они, учителя, — закончил рассказ дядя Коля. — Ведут себя вроде чудаковато, зато потом — польза! Смиряет человек свою гордыню, и тогда сам Бог его охраняет, потому что смиренных любит. Так-то, брат!