Сказка

Как-то раз — кажется, в июне — я снова поднял тему золота, хоть и вскользь. Я спросил мистера Боудича не беспокоится ли он о маленьком хромом немце, особенно после крупной доставки, которую я провернул ради оплаты больничного счёта.

— Хайнрих безобиден. Он обстряпывает много дел в своей подсобке, и, насколько я знаю, никогда не привлекал внимания правоохранительных органов. Или налоговой службы, что кажется более вероятным.

— Вы не боитесь, что он кому-нибудь расскажет? Я к тому, что, может быть, он ведёт дела с людьми, продающими «горячие» бриллианты, с грабителями и прочими, и, вероятно, помалкивает, но шесть фунтов чистого золота — это совершенно другой уровень.

Мистер Боудич фыркнул.

— Рисковать значительной прибылью, которую он извлекает из сотрудничества со мной? Это было бы глупо, а глупость — единственное, чем Вилли Хайнрих не обладает.

Мы сидели в кухне, пили колу из высоких стаканов (с веточками мяты, которая росла вдоль дома со стороны Пайн-Стрит). Мистер Боудич бросил на меня проницательный взгляд со своего конца стола.

— Мне кажется, не о Хайнрихе ты хочешь поговорить. Думаю, это золото — вот, что у тебя на уме, и откуда оно берётся.

Я не ответил, но он не ошибся.

— Скажи мне кое-что, Чарли, ты ведь не упустил возможности? — Он указал на потолок. — Смотрел на него? Так сказать, пробовал? Я прав, не так ли?

Я покраснел.

— Ну…

— Не волнуйся, я не собираюсь тебя ругать. Для меня то, что там наверху, — просто ведро металла, которое с тем же успехом могло быть наполнено болтами и гайками, но я стар. Это не значит, что я не понимаю очарования золота. Ответь мне, ты погружал туда руки?

Я хотел солгать, но в этом не было смысла. Он бы понял.

— Да.

Мистер Боудич всё ещё смотрел на меня тем же прозорливым взглядом, прищурив левый глаз, приподняв кустистую правую бровь. Но и улыбаясь.

— Опустил руки в ведро и позволил гранулам просачиваться сквозь пальцы?

— Да. — Теперь мои щёки запылали. Я делал это не только в первый раз, но и несколько раз после.

— Очарование золота — это нечто отличное от его денежной стоимости. И ты понимаешь это, правда?

— Да.

— Давай предположим — просто в рамках разговора — что мистер Хайнрих слишком много болтает в присутствии не тех людей, после того, как выпьет лишнего в том отвратительном маленьком баре недалеко от его магазина. Я бы поспорил на этот дом и участок, на котором он стоит, что старый хромой Вилли никогда не выпивает лишнего, и, возможно, не пьёт вообще, но мы просто предположим. И давай предположим, что человек, с которым он общался, в одиночку, а, возможно, с пособниками, однажды вечером дождётся, пока ты уйдёшь, затем вторгнется в мой дом и потребует золото. Мой револьвер наверху. Моя собака, некогда грозная… — Он погладил Радар, которая дремала рядом с ним. — …теперь дряхлее меня. Что бы я сделал в таком случае?

— Думаю… отдадите им золото.

— Именно так. Я бы не пожелал им добра, но я бы отдал им золото.

Поэтому я задал тот самый вопрос.

— Откуда оно берётся, Говард?

— Возможно, я расскажу тебе со временем. Я ещё не принял решения. Потому что золото не просто очаровывает. Оно опасно. И место, откуда оно взялось, тоже опасное. Кажется, я видел баранью отбивную в холодильнике? А есть капустный салат? В «Тиллер» делают лучший капустный салат. Тебе нужно попробовать.

Другими словами, разговор был окончен.

4

Однажды вечером в конце июля Радар не смогла подняться по ступенькам заднего крыльца, когда мы возвращались назад с прогулки по Пайн-Стрит. Она пыталась дважды, затем просто уселась внизу, тяжело дыша и глядя на меня.

— Давай, помоги ей, — сказал мистер Боудич. Он вышел, опираясь на один костыль. Второй оказался почти не у дел. Я посмотрел на него, ожидая подтверждения, и он кивнул. — Пришло время.

Когда я поднял собаку, она тявкнула и оскалила зубы. Я переместил руку, которой держал её бёдра, чтобы не касаться больных мест, и понёс её наверх. Это было легко. Радар похудела, её морда стала почти белой, глаза начали слезиться. Я осторожно опустил её на пол кухни, и сперва она не держалась на задних лапах. Она собралась с силами — это было заметно, — и очень медленно доковыляла до своего коврика у двери кладовой, устало рухнув на него с хрюкающим звуком.

— Ей нужно к ветеринару.

Мистер Боудич помотал головой.

— Она испугается. Я не хочу заставлять её без надобности.

— Но…

Он говорил мягко, что испугало меня, потому что это было совсем на него не похоже.

— Никакой ветеринар ей не поможет. Радар подошла к концу. Сейчас ей просто нужно отдохнуть, а мне подумать.

— Господи, о чём?!

— О том, что лучше. Тебе пора домой. Сходи поужинай. Обратно не приходи. Увидимся утром.

— А как же ваш ужин?

— Я буду сардины с крекерами. Теперь иди. — Затем он повторил, — Мне нужно подумать.

Я вернулся домой, но почти ничего не съел. Не было аппетита.

5