Сказка без чудес

— Скажем, так, — принялся терпеливо разъяснять советник полпреда. — Вашего губернатора, к примеру, могут сменить, отправив в отставку, завтра. А могут и через пять лет. Понимаете разницу? Для вас лично, между прочим, вполне разницу судьбоносную. Останетесь вы ещё на несколько лет в нынешней должности, или будете уволены в день прихода нового губернатора. Надеюсь, у вас нет иллюзий по поводу того, что вновь назначенный губернатор оставит вас в качестве министра, и не заменит своим человеком?

Танков кивнул обречённо.

— А ведь мы с вами знаем, — заговорчески подмигнул красным глазом собеседник, — что вы при нынешней должности — как старатель на золотом прииске. Каждый день — горсточка золотого песка. И чем больше таких деньков отпущено старателю, тем больше драгметалла удаётся намыть!

Виктор Ильич не возражал, лишь растянул губы в смущённой улыбке — дескать, всё-то вы, Люций э-э… кажись, Гомункулыч, про нас, грешных, знаете…

— Так вот, — вновь перешёл на чеканную, строго официальную речь красноглазый, — я здесь по поручению тех, кто, скажем так, не заинтересован в скорой смене вашего губернатора Курганова на нового человека. Они предпринимают сейчас в этом направлении серьёзные усилия. А вы, — обличающе ткнул он пальцем в грудь Танкова, — способны свести эти усилия на нет!

— К-как это? — не мог взять в толк министр.

— Да так! — раздражённо пристукнул по столу рукой в чёрной перчатке Люций-забыл-его-отчество, зараза-такая, ну не Гермафродитыч же, в самом деле? — Инвестор, который придёт со своими деньгами в Заповедный бор, непременно обнаружит те безобразия, что вы там с подельниками творили. А он, повторюсь, человек чрезвычайно влиятельный! И по его э-э… сигналу в правоохранительные органы уголовное дело обязательно будет возбуждено. И министра экологии и лесного хозяйства, то есть вас, господин Танков, непременно к нему подтянут. А коррупционный скандал на министерском уровне в Южно-Уральской области вполне способен спровоцировать скорую смену и губернатора в регионе. Уразумели?

— И-и… что же делать? — прошептал Виктор Ильич потерянно.

— Думать! — отрезал советник полпреда. — Например, о том, что за лесной пожар, уничтожающий все улики преступного хозяйствования при заготовках древесины, ещё ни одного губернатора с должности не сняли. А вот за коррупционный скандал, арест министра, ближайшего сподвижника и члена управленческой команды — запросто!

Человек в чёрном вдруг поднялся из-за стола порывисто, тряхнув кончиком белобрысой косички и взмахнув, как крыльями, полами плаща, и протянул прощально Танкову руку в облегающей плотно, кожи тонкой выделки перчатке:

— Рад был познакомиться. Надеюсь, наша с вами конфиденциальная беседа окажется взаимно полезной!

И вышел из кабинета, исчез как-то вмиг, словно здесь его и никогда небыло.

А Виктор Ильич Танков, ошарашенный внезапным визитом, остался сидеть в своём служебном кресле, которое вдруг показалось ему неудобным ужасно, как дыба.

И, утирая платком пот со лба, всё думал, думал напряжённо, до боли в висках.

Однако ни до чего додуматься так и не смог. Кроме одного.

Пока не замели, сжечь этот Заповедный бор к чёртовой матери.

17

Изолятор временного содержания для административно арестованных в Зеленоборске самым решительным образом отличался от подобных заведениях в больших городах.

В мегаполисах уголовных личностей самых разных криминальных специальностей обитало с лихвой, камеры были забиты разного рода «блатняком», «ништяками». В то время как в провинциальном зеленоборском ИВС, где томились по большей части далёкие от тюремных понятий местные забулдыги, царили патриархальные нравы.

А потому подвергнутые административному аресту за нарушение паспортного режима на десять суток Семён с Соломоном оказались в полупустой, тихой камере. В ней, кроме близнецов, валялся с видимым удовольствием на непривычно чистой для него постели пожилой бомж, да жались в уголке два нелегальных гастарбайтера — таджик и узбек, прихваченные полицией у местных фермеров.

Кормили арестантов сносно. Довольствие для них полицейские закупали в сохранившейся ещё с советских времён сельповской столовой, где готовили пищу хотя и без изысков, но сытную и полезную.

Правда, споро хлебая ложкой из алюминиевой миски, борщ со свининой, гастарбайтеры оглядывались пугливо по сторонам — видит ли Всевышний их прегрешения?

Что касается Семёна и Соломона, то они и вовсе не привередничали, уписывая порционные щи да кашу. И маялись явно от непривычного, наступившего вдруг впервые за много-много наполненных неустанными трудами лет, вынужденного безделья.

Из скупых объяснений надзирателей следовало, что гастарбайтеров переведут вскорости в областной центр, где ожидают депортации на родину прочие нелегальные мигранты.

А вот с близнецами дело обстояло сложнее. Следовало сперва установить их личность, которая никак не идентифицировалась с имеющимися у них на руках давно просроченными паспортами.