Сказка без чудес

— Мне бы, мил человек, Васю Копчёного повидать. По неотложному делу.

— Какое дело у тебя, тля, может быть до Васи? Ну-ка, быстро, сдёрни отсюда. Не порть воздух.

И протянул к Якову свободную от надкусанного окорочка руку.

К удивлению охранника, бородатый мужик, подавшись чуть в сторону, ускользнул буквально из-под пальцев, и мгновенно, неуловимым движением, ладонью мазнул слегка битюга по шее, где-то под ухом.

Парняга застыл недвижно, как изваяние, с нелепо вытянутой вперёд, на манер памятника Ленину, указующей в никуда, рукой.

— Постой так, — миролюбиво предложил охраннику Яков, — а я Васю вашего пока поищу…

И пошёл, ступая грязными берцами бесшумно по ворсистому ковру, поочерёдно заглядывая в двери на первом этаже офиса.

В конце длинного коридора, освещённого чередой укреплённых на стене и стилизованных под старинные свечи, бра, обнаружился прикрытый портьерами вход в просторный обеденный, а может быть, бери выше — банкетный зал.

Оттуда с хихиканьем выпорхнули две тощие длинноногие девицы, едва прикрывавшие наготу прозрачными пеньюарами, и прошелестели мимо, брезгливо шарахнувшись от затрапезного мужика, оказавшего в их покоях.

Проводив их тяжёлым взглядом, Яков откинул портьеры, и прошёл в зал, твёрдо ступая по паркетному полу, не торопливо и не таясь. И берцы его погромыхивали размеренно и неотвратимо, словно шаги ожившей статуи Командора.

За богато уставленным съестным и выпивкой столом сидели шестеро — все крепыши в спортивных костюмах с накаченной рельефно мускулатурой.

Яков усмехнулся презрительно. Даже внешне урка нынче пошёл другой, нежели ещё лет двадцать-тридцать назад. Разве можно было такие хари нажрать в прежних-то, «исправительно-трудовых» лагерях? Там зек был худой, жилистый. Зато выносливый. И ежели, к примеру, тогдашнего и нынешнего заключённого в тачку запрячь, теперешний-то за смену и половины нормы выработки не потянет — подохнет от напряжения.

В торце стола, явно за старшего, восседал этакий перец лет сорока. Холёный, гладкий и круглощёкий, с лисьими хитрыми глазками, облачённый в купальный халат. Судя по огненной, слегка присыпанной пеплом седины на висках, шевелюре, это и был Вася Копчёный.

Похоже, что компания не на ранний завтрак, обильный, с коньяком да винами, собралась, а ещё после ночных посиделок не расходилась.

Яков протопал прямо к столу, двинув резным позолоченным стулом с высокой спинкой, под ошарашенными взглядами блатарей, потрясёнными такой наглостью незнакомца, уселся, взял чистый прибор. Потом, цапнув, положил перед собой на тарелку изрядный кус жареной курицы.

— Ты… кто, твою мать? — чуть не подавившись непрожёванным шашлыком, изумлённо воззрился на него оказавшийся рядом парняга.

Яков впился крепкими зубами в куриное мясо, сказал, сытно чавкая:

— Хорошо устроились, пацаны! Хавчик отменный! — и обернулся к вопрошавшему: — Эй, братан, вон того салатика мне сыпани… Чо повёлся-то? Мне не в падло. Я и сам достану…

И, взяв в руки хрустальное блюдо, вывалил себе на тарелку горку чего-то благоухающего аппетитно — кажись, оливье.

Вася Копчёный, наконец, оправился от беспрецедентной наглости незваного гостя.

— Эй, кто-нибудь! Выкиньте на хер эту опойку!

Яков, орудуя ложкой и забрасывая в рот салат, и ухом не повёл. А когда ближайший парняга, привстав, взял его за воротник штормовки, попросил добродушно:

— Погодь. Тока что от хозяина откинулся. Не позавтракал, в камере-то…

Копчёный впился в наглого гостя пронзительным взглядом:

— Да ты кто, твою мать? Что за фрайер?

— Я тот, — не переставая работать челюстями (чавк-чавк!), словоохотливо пояснил Яков, — кого ты, сука куморылая, вчера ментам сдал!

— Ты… ты с кем такой базар повёл, дешёвка?! — задохнулся от ярости Копчёный.

— Это ты дешёвка, — невозмутимо сообщил гость, и, облизнув ложку, заметил удовлетворённо: — Вкусный салатик. И, главное, пользительный, с витаминами!

— Да я… на клочки тебя порву… как Тузик грелку… — засипел перехваченным от негодования горлом главшпан. — Ну-ка, парни, валите его!

Те дёрнулись было дружно, громыхнув стульями и звякнув посудой, но Яков скомандовал властно:

— Сидеть!

И что-то прозвучало в негромком приказе этого странного, бородатого мужика такое, что парняги подчинились, застыли, нависнув жирными животами над краем стола и переминаясь нерешительно с ноги на ногу.

— Слыхали про такого положенца — Яша Лесной? Так это я и есть. Коронован ещё тогда, когда вы, козьи морды, и на свет-то не появились…

— Да мне на-а-асрать! — бесновался Копчёный. — Я же сказал — вали его, пацаны!

Яков остался сидеть за столом, покачав головой сокрушённо:

— Ну, братва, я вижу, вы совсем припухли здесь, на воле-то. Я ж добром хотел потолковать, предупредить, чтобы не совались больше ко мне в Заповедный бор. Кто бы вас о том не просил, какие бы деньги за то не сулили. По-хорошему хотел предупредить. По-честному. А вы ментов на меня траванули… не по понятиям это, не по-людски…

Один из парней почесал задумчиво стриженый коротко затылок:

— Слышь, Василий… может, и вправду, того… перетереть с ним душевно? Всё-таки в авторитете человек…