Сказка Черного леса (СИ)

Мужчины посмеялись собственной шутке, но студент был нем. Считая себя человеком воспитанным, он старался не обращать внимания ни на насмешки, ни на разгульные речи попутчиков. Клочок бумаги на куске древесной коры занимал его куда сильнее, что однозначно не устраивало абсолютное большинство присутствующих.

– Ну надо же, какой важный! – с издевкой продолжал проводник. – И словом с товарищами не перемолвится.

– Да оставь ты его, Ерман. У мальчишки тётка померла, пущай наедине с думами побудет.

– Так хто ж там помер?

– Старуха Ильза – добрейшая женщина, хоть и помешанная.

– Отчего ж так?

– Так сына похоронила, вот и двинулась. Однако, – Иоганн задумчиво почесал голову. – пожалуй, она всегда была слегка не в себе. Всё с фолиантами возилась, да внучку к ним толкала.

– Так то у них родовое? – задорно кивнул Ерман в сторону мальчишки.

– А хто ж там разберет? – подхватил Иоганн навеселе.

– Али может ведьмою была? – задумчиво добавил проводник.

Собеседника такое замечание лишь пуще развеселило.

– Хто? Ильза-то? Коли ведьма, то шибко неумелая: там не хата, а халупа, да и скот ихний прошлой весной весь пересдыхал.

– Може хозяина своего разгневала? – не унимался Ерман. – С нечистым сделки разве что так и кончаются.

Иоганн хоть и не перестал ухмыляться, от темы изволил отмахнуться, что, очевидно, задело проводника. А вот Ян, напротив, заслышав мужиков краем уха и вспомнив недавнее обвинение в сторону Христы, ядовито прыснул, неожиданно даже для самого себя:

– Такую чушь разве что от перепуганных дам и услышишь.

Мужики замолчали. Недовольный Ерман вскочил с места и рассерженно кинул юноше:

– Ты меня с бабою равнять вздумал, студент?

Тот опомнился и постарался ответить тактичнее:

– Нет, что вы, просто истории про ведьм я ожидал услышать от дочек Иоганна, а уж никак от рослого разумного мужчины.

– А что так? Али профессуре в колдовство веровать заборонено? – пожурил проводник, нависая над мальчишкой.

– Боюсь, моя вера распространяется только на Всевышнего, – ответил Ян, выдержав взгляд мужчины.

Иоганн загоготал во весь дух.

– Ловко он тебя на лопатки, Ерман! Уделал-таки, языкастый!

– Тьфу! – сплюнул проводник и отошел от Яна, возвращаясь на своё место. – Всё выпивка до помутнения доводит.

– Не примечай, Янка, Ерман мужик толковый!

Ян коротко улыбнулся, вновь пропустив мимо ушей фамильярное обращение попутчика, и вернул внимание на письмо. Вот только Иоганн был не готов так просто отвязаться от юноши.

– Да что ж ты там такой занятой? Али компания нашинская не по вкусу?

– Да нет, – поспешил уверить студент. – у огня просто жарко.

– Так на то он и огонь, – хмыкнул Ерман. – ночь холодная будет, змёрзнешь ведь.

– И то верно, – подхватил Иоганн, подкинув в пламя полено. – ломишься, хуже детины.

Будь воля юноши, он бы отсел от костра ещё дальше: тело пылало, да и дышать от густого дыма было тяжко, юношу то и дело разбирал кашель. Если бы не надобность в свете, Ян так бы и поступил, но теперь уж поздно было думать об этом. Он покорно приблизился и уселся с мужиками у костра. Те тут же вернулись к разговорам, а студент – к своему письму. Но мысли блуждали и написав еще несколько отчаянных строк, юноша всё же бросил свои бесплодные попытки, вернув листы в мешок.

– Неужто уважите нас вашинской компанией? – пожурил рыбак.

– Отчего ж бы и не уважить? – дерзко ответил юноша.

Иоганн хмыкнул и вновь отпустил остроту по поводу его городского происхождения.

– Да отчего ж вы так против городских? – в сердцах выпалил Ян.

– Гонору в вас много, а понимания житейского ни на перст! – честно ответил мужчина. – Такими разумными да важными ходите, да только без писанины своёной никуда не годные.

– Но позвольте, – горячо возражал студент. – не весь же свет сводится к хозяйству да традициям!

– А с чего б ему и не сводиться? В том и проблема городских, что корни позабывали! Бежите к своёным домам безопасным да удобствам, что коли рубаха по пути изорвётся, так от холода и окоченеете. А я вот живу по заветам поколений да по милости Божьей. И деды моёные так жили, и отец моёный. Даст Всевышний, и Йохан так сама проживёт.

– А если своей дорогой пойти изволит? – не унимался студент.

– А коли так, то не сын он мне более.

Юноша не усомнился в искренности собеседника. За короткое время знакомства он успел понять, что Иоганн – мужик суровый и пререканий не терпит. Яну вдруг стало любопытно, не поколачивает ли он дома жену да дочерей за неповиновение. Хоть и представить то, что такую бойкую бабу как Марта мог поколотить пускай даже и собственный муж, было довольно непросто, юноша всё ж тому не удивился б. Однако на смену любопытству пришла лишь неосознанная тоска за больного мальчика, который наверняка не будет способен оправдать надежд отца. И эта трагедия Яну отчего-то казалась до трепета знакомой.

Делиться своими мыслями юноша не стал и поспешил завернуть тему, лишь упрочив веру Иоганна в собственную правоту. Ерман же, сидевший тихо, пока бранились попутчики, решил, напротив, наверстать упущенное: