Сказка для Северуса Снейпа-2 (СИ)

Яблоко… Это воспоминание Северус тоже выудил из недр памяти. Он тогда так и не решился съесть этот красочный, манящий (особенно учитывая, что голодать пришлось с самого утра) плод, найдя его на подушке. Проверил на все возможные чары, ничего не обнаружил, но так и не решился. И у Люциуса на следующий день спросить не решился тоже – до ужаса боялся натолкнуться на недоумевающий взгляд. Подобное проявление заботы Северус мог бы понять от Лили, но не от слизеринца. И слизеринец не поспешил бы в нем признаться. Северус носил яблоко в кармане несколько дней, но в конце концов выбросил в поле по дороге в Хогсмид. Разумеется, оно могло быть пропитано какой-нибудь гадостью и подсунуто Поттером и его компанией – теперь-то Северус знал, что у Поттера была мантия невидимка. Однако подсознание, кажется, упорно связывало яблоко с Люциусом. Что же, пусть так. Все равно это ничего не давало. И не спрашивать же про яблоко теперь. Сентиментальность вроде этой вряд ли будет воспринята Люциусом с энтузиазмом. Да и наверняка это деталь неважная.

Северус врал самому себе. Он чувствовал, что деталь была важна. Но когда он вспоминал о яблоке, у него в груди появлялось щемящее, очень неприятно-болезненное ощущение, что он что-то упустил, причем еще тогда, и он постарался поскорее забыть об этом воспоминании. Он не хотел задумываться о том, что эпизод с яблоком был единственным реальным эпизодом в двух мирах. Все остальные происшествия очень походили на то, что могло произойти, но все же отличались. Не только самим фактом происходящего, но и тем, что реакция немой копии была совершенно не такой, какой была бы реакция самого Северуса. Возможно, причина крылась в том, что шкатулка показывала мир без Лорда - в нем, как минимум, на магическое сообщество не давило ощущение, что вот-вот произойдет что-то ужасное. И, при всех ссорах между матерью и отцом, в маггловской реальности матери угрожали только побои и нищета, но над ней не висел страх получить проклятье от каких-нибудь особо ретивых непрямых наследников рода.

В чем же все-таки тут было дело? Исследовав достаточно мирный характер своей копии, Северус окончательно убедился, что речь не шла о слабостях как таковых. Впрочем, намного труднее было убедить себя, что Альбус мог ошибаться. Быть может, старая железяка за столько веков сама выжила из ума? Или магия владельцев ее затронула настолько, что поначалу действительно очень ценные сказки давно превратились в забавную бессмыслицу?

Иногда все произошедшее на выходных, возможно, от усталости, начинало казаться Северусу галлюцинацией, и тогда утром, проснувшись, он вынимал шкатулку из сейфа, гладил покрытые ржавчиной буквы на холодной крышке, и, несмотря на то, что шкатулка «молчала», ему казалось, что он чувствует в ней эту подспудную, до поры до времени спящую силу.

В субботу у Северуса было не много дел, и он вернулся в свои комнаты почти сразу же после завтрака и уселся с чашкой чая перед камином, греясь и продолжая размышлять. Во второй половине дня он планировал связаться с Люциусом - тот наверняка еще нежился в постели. Люциус мог быть сколько угодно деятельным, когда требовалась его активность, и являлся образчиком аристократической лени, когда не требовалась.

Сейчас же он вновь перебирал истории из шкатулки, пытаясь вычленить то, что могло быть в них общего. И вновь приходил к выводу, что все их связывало упорство маленького немого. Но каким образом это могло относиться к слабостям? Альбус сказал «слабости», а Люциус среагировал на фразу «слабые стороны», назвав шкатулку «Дар желаний». Слабости и желания. Желания…

Разумеется, Люциус, да еще и открытые отношения – все это было за гранью мечты просто немыслимой. Такое могло бы случиться только в сказке. Гомосексуальные наклонности в магическом мире не карались Азкабаном, но это было огромное табу. Впрочем, Северус не считал себя геем. Основное место в его сердце всегда занимала Лили. Но даже если забыть об общественных запретах, Северус не мог вспомнить, проявлял ли Люциус когда-либо и к кому-либо заинтересованность больше, чем дружескую. Он мог, конечно, обнять за плечи кого-нибудь из младших слизеринцев, но уж точно никогда не проделывал такого с Северусом. Или?..