Сказка – ложь…

Что, милый? Нет, за себя я не боялась. На этот счёт у меня тоже готов был план, и не один! Уж я постаралась предугадать любые затеи дорогих моих деверей, благо сил да отваги боги им отмерили во множество раз больше, чем ума да хитрости. Так или иначе, в этот раз уходить босой да нищей я не собиралась! В конце концов, теперь мне нужно было думать ещё и о дочери, сами понимаете.

Но тут грянул наконец гром, да так, что я всерьёз испугалась.

Явился ко мне Эйнион, что после рождения племянницы получил-таки корону брата, и объявил, мол, нужно собираться в дорогу, назавтра с рассветом отправляемся мы все во владения Гуртевира, он-де устраивает празднования в честь свадьбы, и всем друзьям да союзникам должно там присутствовать.

Снова моему будущему угрожала ненавистная падчерица, что сумела к тому же спеться с Белоголовым. Да уж, с этой парочкой ухо следовало держать востро! От Зеркала я знала, что девчонка, благодаря зачарованному яблоку да моим усилиям, всё же лишилась своих сил, сохранив лишь жалкие их остатки да низменную власть над мужскими сердцами. Но даже и так она представляла немалую опасность. Особенно теперь, когда должна была сделаться женой моего недруга!

Как ни пыталась я сослаться на всевозможные дела да немочи, молодой король ко всем доводам оставался глух. А в довершение приставил ко мне прислужниц, дабы те попарно бдели при мне денно и нощно да ни на минуту не оставляли бы меня в одиночестве. Так что Зеркало своё я даже достать из сундука больше не могла, не то что с ним побеседовать! Сказал Эйнион, мол, заботится так он обо мне.

Тогда я поняла две вещи: во-первых, добром для меня эта поездка не закончится и, во-вторых, отвертеться от неё не выйдет.

А? С чего я такое взяла? Сам-то подумай, дружок; моими стараниями девчонка лишилась и волшебной силы, и безмерного могущества, вдобавок перед всем своим племенем оплошала да к тому же оказалась в итоге заперта в беспомощном смертном теле. Вряд ли стоило надеяться на великодушное прощение с её стороны! Белоголовый тоже, знаешь ли, не походил на человека, который забывает былые обиды. Нет, дорогой, тут я иллюзий не строила. Знала, чуяла, под крышей Гуртевира ничего хорошего меня не ждёт.

На мужниных братьев тоже надежды более не было, судя по тому, как они держались, племянница с женихом уже успели им напеть обо мне песенок, куда худших, чем слагались некогда на моей родине для поношения недостойных. Теперь сопровождение деверей становилось не защитой, а скорее конвоем, что я тоже отлично понимала. Как и то, что оправданий моих никто слушать не станет, а если и найдётся такой добряк, то даже он в них всё равно не поверит.

А? Что говоришь, милый? Старуха-служанка, да! Верно, приятель, всё верно. Я тогда тоже о ней подумала. Согласись она рассказать новому королю и его братьям то, что поведала когда-то мне, весу бы моим словам прибыло стократно! Правда, было тут одно затруднение: сперва требовалось найти способ, как убедить запуганную затворницу выступить прилюдно. Но я, признаюсь, была уверена, что мне удастся её убедить. Вот как рассудила: подвернись мне на её месте возможность избавиться от многолетнего страха, упускать бы её я точно не стала! Да и потом, возможность покончить с проклятым отродьем тоже ведь не всякий день выпадает, знаете ли.

Поразмыслив немного таким образом, я почти уверилась в успехе своей затеи, так что написала коротенькую записку, адресованную, правда, не бывшей служанке, а настоятельнице её нынешней обители, с горячей просьбой как можно скорее отправить старуху-затворницу в королевский замок, чего бы это ни стоило. Гонцу было велено скакать, не жалея коня, и непременно вернуться до рассвета, да хорошо бы вместе с нужной мне персоной.

Всю ночь я глаз не сомкнула, прислушиваясь, не раздастся ли стук копыт во дворе, но, когда запылённый и усталый посыльный на взмыленной лошади наконец въехал в ворота, с ним не было никого. С трудом скрывая охватившее меня отчаяние, я молча выслушала отчёт неудачливого гонца и, только возвратившись в свои покои, в сердцах расколотила всё, что только попалось под руку. Оказалось, я опоздала! Проклятущая девчонка и тут меня успела обойти!

Пока я оправлялась после родов да гадала, что затевают деверья, подлая падчерица как-то уговорила женишка отправить людей и добром ли, силой ли забрать старуху-служанку из её убежища. Знала, проклятая, что та единственный на всём свете человек, кто мог бы свидетельствовать против неё, и поспешила замести следы! Что сделали гуртевировы прихвостни с бедной женщиной, я даже предполагать не бралась, но не сомневалась, что старухи уже в живых нет. А значит, оставалось лишь моё слово против слов падчерицы да Белоголового… Стоило ли сомневаться, чьи доводы перевесят?

Первым моим порывом было, вопреки прошлым намерениям, бежать как можно скорее из королевского замка! Бежать не оглядываясь, захватив лишь драгоценности да немного монет – довольно, чтобы убраться вместе с дочерью подальше от владений её дядей, довольно, чтобы не пришлось просить милостыни по пути.