Сказка о Юппи

И однажды так закрутился, что, почуяв рядом людей, не успел вовремя раскрутиться. Ему еще надо было вернуть на место лапу и хвост, когда он увидел вдруг огромное дуло, нацеленное прямо на него. Бежать было уже поздно. Он выставил повыше свой хвост, потом, наоборот, спрятал его, потом, забыв, что люди не понимают языка животных, крикнул погромче:

— Не стреляйте в Юппи!

И еще — что он вырос в Дереве и хочет жить.

Но в следующую секунду что-то щелкнуло, и Юппи упал и закрыл глаза, решив, что его больше нет. Он еще успел подумать, что не только сам погиб, но погибли десятки рассказов для Красной книги о животных, которые хотели жить и были прекрасны и замечательны. А больше думать уже ни о чем не стал, потому что мертвым думать не положено.

Он лежал, вытянув передние и задние лапы, не шевелясь, не поводя ни носом, ни хвостом, ни глазами, не думая, но слышал над собой голоса.

— Странно,— говорил мужской голос,— я ни в жизни, ни в книгах никогда не видел такого животного. Я даже не пойму, к какому роду может оно относиться.

— Это инопланетянин, Папа,— сказал детский голос.

От этого голоса Юппи невольно вздрогнул — он все-таки очень любил детские голоса. В том дворе, у девочки, все дети были такие добрые. Но тут же Юппи вспомнил, что даже добрые дети не защищают животных от недобрых взрослых людей, и решил, что ему лучше и дальше оставаться мертвым.

— Папа, он умер?

— Нет, Эрик. Да и от чего бы ему умереть? Ведь я его только сфотографировал.

И тот, кого мальчик называл Папой, осторожно коснулся Юппи. Дрожа всем телом, Юппи вскочил. Он дрожал, потому что не знал, бежать ему или остаться, кусаться или быть дружелюбным.

— Смотри-ка, Папа, у него хвост все время меняет цвет!— воскликнул Эрик.

А Юппи стремглав кинулся в кусты.

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Мужчина, которого звали Папа, и мальчик, которого звали Эрик, шли по лесу, а чуть впереди и сбоку шел Юппи.

— Папа, он думает, мы его не замечаем, но его выдает хвост! — говорил Эрик.

Забавные все же люди: как это можно — не заметить в двух шагах, даже если бы у него и не был ярким хвост? А запах? А шорохи? Просто Юппи вежливый, и у него есть чувство собственного достоинства.

— А ты заметил, Эрик, что этот зверек всегда идет с твоей стороны?

Так оно и было. Папа тоже нравился Юппи, но Эрик — больше. И оберегать его нужно было больше — все-таки он ребенок, хотя и человеческий. А даже взрослые люди не всегда знают, что находится в двух шагах от них.

Только очень мешала Карамба. Бывало, он неделями не мог ее дозваться. Теперь же она беспрестанно вертелась над ним и насмехалась:

— Ох, и здоррово ж ты хлопнулся, когда тебя сфотогрра- фирровали! Хлопнулся и лежит, как мерртвый! Я уж и то было испугалась! Если уж ты такой тррусишка, что ж ты не бежал? Или ноги от стрраха отняло?

— Что ты понимаешь? — ворчал Юппи.— «Ноги отняло!* Я просто решил проверить, те ли это люди, что мне нужны. Сумеют ли они определить, кто я.

— Но ты же убедился, что не те. Они не знают, кто ты, рразве непонятно? Что же ты верртишься возле них, как прривязанный?

— Пока еще не знают, но они умные люди и когда-нибудь узнают. Я подожду этого дня, а пока... ну, впрочем, тебе это незачем знать...

Карамба даже расхохотаться забыла — слова Юппи, видно, подействовали на нее. Но еще больше они подействовали на самого Юппи. Так это и бывает: мысль приходит в голову не сразу, позже, чем ты начал что-нибудь делать. Но после того, как она пришла, тебе кажется, что и делал-то ты потому, что так думал.

Юппи никогда не входил в жилище Папы и Эрика, хотя они почти всегда оставляли дверь открытой для него. Иногда на пороге они клали для него что-нибудь вкусное, и он не отказывался от угощения, усаживался неподалеку и, орудуя перед* ними ловкими черными лапами, съедал. Он уходил и приходил, когда ему нравилось. Но ему все больше нравилось приходить и все меньше уходить...

А потом получилось, что, идя впереди и сбоку от Эрика и Папы, он почуял опасность, но слишком поздно — притаившийся в кустах охотник выстрелил в Юппи. Уже теряя сознание, Юппи увидел, как закрыл его собой Папа, как закричал гневно Эрик.

Очнулся он в жилище Папы и Эрика. Папа его перевязывал. Эрик протирал чем-то шерсть.

Несколько дней Юппи лежал, и все эти дни за ним ухаживали Эрик и Папа. Они его защитили. Они его не отдали, не

выдали. Он чувствовал себя так, словно уже заглянул одним глазком в Красную книгу.

— Смотри, как он быстро привыкает,— говорил Эрик.— Наверно, он уже знал людей.

— Он ранен, он в беде, в такие часы быстро привыкаешь к тому, кто оказался тебе другом,— говорил Папа.

И оба они были правы.

— Как же нам тебя звать? — спросил как-то Папа.

Юппи прерывисто вздохнул, и Эрик догадался:

— Ю-уппи... Ты слышишь — Юппи! Его зовут Юппи!

— Юппи! — окликнул Папа, и Юппи тут же повернулся к нему.

Это было уже здорово — его называли по имени. Он сумел им сказать, как его зовут! Еще немного, казалось Юппи, и он сможет рассказать Папе и Эрику все истории, которые хранил в голове.

Увы, до этого еще было далеко.