Сказка о принце. Книга вторая

…Казалось, прошла тысяча лет, хотя день еще даже не закончился – только-только потемнело небо за решеткой окна. К вечеру начался озноб, в висках словно бухал молот, перед глазами плавали круги. Лихорадка. Завтра будет еще хуже. Надо уснуть. Надо. Спина горит огнем, саднят запястья, саднит горло – как ни пытайся сдерживаться и молчать, гордость не бесконечна.

Загремел ключ в замке, заскрипела дверь – принц не поднял головы, не шевельнулся. Шаги – неторопливые, тяжелые… неужели минула ночь и начинается новый день?

Багровый туман перед глазами слегка рассеялся – кто-то поднял его голову и поднес к губам чашку. Холодная вода обожгла сорванное горло. Патрик закашлялся, жадно глотнул еще, еще…

– Кто здесь? – хрипло спросил он, когда вода – так быстро! – кончилась.

– Я это… – негромко ответил чей-то голос.

Вывернув шею, Патрик повернул голову, прищурился. Кряжистый и широкий бородатый человек передвигался по камере почти бесшумно. Одет он был как мастеровой… и если б не окладистая борода и густой кашель, Патрик ни за что не признал бы в этом аккуратном, неторопливом ремесленнике – палача.

– Что еще? – устало спросил принц, отворачиваясь.

– Лежите, ваша милость, – успокоил его палач. Пристроил на столе фонарь, поставил кувшин, сел рядом с ним на топчан. Развернул принесенный с собой узелок, деловито засучил рукава. – Я вас подлатаю маленько. Лежите спокойно, только рубаху снимите, чтоб мне сподручней было.

– Это еще с чего? – изумился Патрик, попытавшись встать.

– Приказ, – развел руками палач. – Велено смотреть за вами, чтоб не померли раньше времени. Ну и так… по-человечески если, тоже…

– Это мне нравится, – заметил Патрик, кое-как стянув порваную рубашку, и снова лег лицом вниз. – Днем калечим, ночью лечим. У кого ж такое чувство юмора? У Гайцберга, что ли?

– Зря вы так, – вроде обиделся палач. – У меня ведь, кроме приказа, и сердце есть. А уж что днем – не обессудьте, работа у меня такая. Ну, вы тихонечко лежите, только постарайтесь не кричать, ладно? У этих стен тоже уши есть.

Патрик кивнул, вцепившись зубами в костяшки пальцев. В воздухе разлился резкий травяной запах.

– А вообще я вам вот что хотел сказать, – говорил палач, втирая в опухшие рубцы мазь. – Вы, когда придется, расслабьтесь, свободно лежите, как в постели. Оно и легче будет. Поди, заметили уж – я вам кровь отворил, а серьезных ран нет, так, шкурка содрана. Я свое дело знаю, оттого мне вас и отдали. То счастье ваше… попали б вы к Кривому – уже бы кровью плевали. А я аккуратно… вроде и приказ выполнил, и вы живы. Хотя если до огня дело дойдет, тут я вам ничем помочь не смогу, все всерьез будет. Ну, а пока не дошло – я постараюсь, беду-то отведу.

– За что ж такая милость? – простонал Патрик. – Или опять приказ?

Палач помолчал. Пальцы его двигались размеренно, жестко, но умело, не причиняя лишней боли.

– Вы зря так, ваше высочество, – проговорил он наконец очень тихо. – Я ведь помню вас… вы мальцом еще были, когда я сюда работать попал. Сынка моего батюшка ваш, царствие ему небесное, – он перекрестился, – помиловал. Тому уж дело давнее, но разве забудешь? А я вас сразу признал. Его Величеству я по гроб жизни обязан, а за батюшку вашего я и вам добром отслужу.

Патрик снова повернул голову, пытаясь рассмотреть лицо палача.

– Как тебя зовут?

– Мартин, ваше высочество. Лежите смирно, скоро закончу.

– Мартин… Просьбу мою выполнишь?

– Какую же? Не трогать, что ли? Ну, так это не от меня… не в моей это власти.

– Нет… Записку… весточку передашь?

Мартин остановился – и испуганно замахал руками:

– И не просите даже, не стану!

– Прошу тебя!

– Боюсь я, ваше высочество. Узнают если – мне головы не сносить. Не обессудьте… строго у нас с этим.

Он осторожно похлопал Патрика по руке.

– На бок повернитесь-ка… Ну, здесь вовсе ничего, к утру сойдет…

– Мартин… я очень тебя прошу. Если ты и правда хочешь помочь – передай. Всего два слова. Мне очень надо.

– Не могу я, – виновато сказал палач. – Никак нельзя.

Какое-то время оба молчали.

– Ладно, – проговорил, наконец, Патрик. – Нет – значит, нет. Забудь.

– Простите, – еще раз вздохнул Мартин. – Не могу.

Он отряхнул руки, встал.

– Ну, все. Нате-ка вот, глотните… тут настой травяной, лихорадку сбивает. Легче? Ну и славно. Завтра вроде ничего особо готовить не велели, так что вы будьте покойны. Только уж как возьмусь за вас, вы кричите громче, не подведите меня, ладно?

Патрик коротко засмеялся, закашлялся.

– Крепитесь уж, ваше высочество. А то и вовсе… – палач оживился, – сказали б этому кату то, что надо ему, да и шли бы себе на все четыре стороны? А?

– Я подумаю, – через силу усмехнулся Патрик. – Но обещать не могу.

– То дело ваше…

Мартин прикрыл его рубашкой, осторожно поправил тощее одеяло. Взял фонарь, кувшин и узелок, пошел к выходу.

– Спасибо… – сказал ему вслед Патрик.

– Не за что, – ответил тот, не оборачиваясь.

* * *

Полковник де Лерон, граф Ретель, капитан Фостер, полковник Эдвард Дьерт смотрели друг на друга и молчали.

– Что будем делать, господа? – спросил, наконец, Дьерт. – Уже почти три недели прошло…

На лица их падали красные лучи заката.