Сказка о том, как Герда бежит за Каем (СИ)

— Это из-за Мэнора? После того, как ты оттуда вернулся. Что там происходит?

Она читала об этом. Гермиона убеждала себя, что продолжает изучать какие-то психологические моменты из волшебных книжек только из-за праздного интереса, но правда была в том, что ей смертельно хотелось разобраться в Малфое. А он, как назло, являлся чуть ли не каждым исключением на любое правило. Но то, какую проблему для него составлял телесный контакт… это не считалось ничем нормальным. Она бы поняла логически, если данный факт касался только её. Но Гермиона замечала, что ни Пэнси, ни Флёр, ни одна из других девушек, с которыми он путался, не трогала его. А её касания… Малфой будто заставлял себя их терпеть. Это было лишено логики, но всё же стало практически фактом.

— Я сказал, что это не твоё дело, — он почти рычал, но вряд ли её можно было испугать больше, чем тем, что происходило между ними. Что происходило внутри неё.

— Это Люциус? — Гермиона вскочила с парты, чувствуя, как злится. Но не на Драко, а из-за собственных догадок. — Мерлин, что он делает? Вряд ли это твоя мать, так что это должен быть…

— Грейнджер, блять, закрой рот, — Малфой подошёл к ней в два шага, и она заметила, что его брюки уже были застёгнуты, а рубашка идеально сидела на плечах. И только немного потные волосы и блеск глаз выдавали недавний секс.

— Да в чём, чёрт возьми, дело?! Это ненормально, Драко! То, что делает твой отец — кошмарно! Я уверена, что это он! — кричала Гермиона в попытке унять собственную панику от картинок, которые ей предлагал мозг.

Его рука сомкнулась на её шее, перегородив выход слов. Он был не в себе. Да только вот вся проблема заключалась в том, что его рука не причиняла боль. Уже в который раз это только выглядело ужасно, а на самом деле Малфой не мог сомкнуть пальцы достаточно сильно, чтобы по-настоящему её проучить.

— Я сказал тебе, чтоб ты не смела говорить о моём отце или о моей семье, ты поняла меня? — абсолютное спокойствие. Затишье в голосе. То затишье, которое обычно бывает перед взрывом.

— Ты должен знать, что испытывать отвращение к… — Гермиона начала говорить, и пальцы на горле сжались крепче.

— Молчать, Грейнджер, клянусь Салазаром, ты должна сейчас заткнуться.

Если бы он не реагировал так резко. Если бы она увидела искреннее удивление у него на лице. Или хотя бы смех, пусть фальшивый, но это уже было бы хоть что-то. Это хотя бы показало, что всё не так серьёзно. Но, видно, она попала в точку. И он был не готов принять никакой… не то что помощи, просто слов. Типичный Малфой. Сын своего отца. О, Господи. Вдруг он думает, что это именно то, кем он должен быть? Сыном своего отца.

Гермиона высвободилась из его захвата и отошла в сторону, понимая, что эмоции накатывают на неё, как волна, способная смыть с лица Земли.

В этом-то и вся проблема, верно? Он должен быть Малфоем. А он спит с грязнокровкой. Пусть это просто секс. Но что-то… Что-то сподвигает его это делать. Что-то достаточно сильное, чтобы он не мог этому противиться. Что-то достаточно сильное, чтобы заставлять его потом ненавидеть себя. Вот как всё было на самом деле. И это ещё хуже.

Одно дело пережить то, что тот, кто тебе нужен, не чувствует того самого. И совсем другое — понимать, что он хочет повернуть время вспять каждый раз, когда это случается. Будто он делал что-то мерзкое.

— Виктор… — вдруг заговорила Гермиона, не смотря на слизеринца. — Он предложил мне встречаться. Стать его девушкой.

Малфой медленно повернулся к ней, прищурившись. Она ждала какой-то реакции. Хоть чего-то. Но нет.

— И я соглашусь, — продолжила она, когда поняла, что он не собирается говорить.

— Но ты его не хочешь, — произнёс чуть ли не по слогам Малфой.

— С чего это ты…

— Потому что ты мне, блять, сама это сказала пять минут назад! — выкрикнул он. — Или у тебя кнопка правды срабатывает, только когда внутри тебя находится член?

— Я… — Гермиона открыла рот от таких ярких эмоций парня. — Это может измениться. Это изменится. Потому что всё это, — она показала на воздух вокруг, словно весь её лексикон вдруг испарился, — всё это между нами что-то больное, извращённое и… бессмысленное.

Малфой сдавленно рассмеялся, качая головой, и ей можно было лишь догадываться, что значит его жест.

— Да, я знаю, это всё бред для тебя, но… — девушка всхлипнула против воли, быстро стерев слезу с лица, — я больше не могу так. Это не для меня. Это всё не я.

— Отличное решение, Грейнджер, — хмыкнул Малфой. — Надеюсь, ты не ждёшь моего благословения.

Это было холодно. И больно. А чего ты ждала, Гермиона? Что он станет тебя отговаривать? Скажет, чтоб ты этого не делала? Не отдаст тебя кому-то другому? Впору расхохотаться от этой глупости.

— Знаешь, когда я была маленькой, у меня была история, которая мне нравилась. Я ассоциировала себя с тем персонажем, — Гермиона шмыгнула носом, надеясь, что слёзы не покатятся прямо сейчас, хотя, наверное, это было уже неважно. Не после всего того, что тут произошло.

— Есть хоть одна причина, почему я должен это слушать? — перебил её слизеринец, но она пропустила его фразу мимо ушей.