Сказка о том, как Герда бежит за Каем (СИ)

Но она всхлипнула и, развернувшись, побежала к выходу, задевая туфлями лужу у раковин и создавая неприятный звук, прежде чем захлопнуть дверь.

— Что это с ней? — поднял бровь мулат, продолжая раздеваться.

— Бесится, что мы не спим, — Малфой был настолько взбешён, что ответил правду, заходя в душевую кабину.

— Ты разве не был вчера с какой-то девчонкой? Гриффиндоркой, — Забини сделал акцент на её факультете, и Драко открыл глаза, позволяя воде попадать на лицо.

Голос друга звучал отдалённо, но он знал его достаточно хорошо, чтобы различить насмешку. Драко понимал, почему. Гриффиндор никогда не был верхушкой его послужного списка.

— Она оказалась слишком настойчивой, — равнодушно ответил он, сплёвывая воду.

Но это не было особой правдой. Он просто увидел её в коридоре сзади. Знал, что это не то, что нужно, но… всё же. Пара улыбок, пара фраз, пара щепоток природного очарования, и она сдалась, как и остальные. Это даже оказалось неинтересно. Забини явно увидел их, когда они шли назад из южного крыла поздно вечером.

— Пэнси говорила, что ты раздумываешь над отношениями с ней. Я имею в виду реальными отношениями, — донёсся до него голос Забини из другой душевой кабины.

— Пэнси бредит, — отмахнулся Драко и выдавил себе на руку гель для душа.

Тёплая вода текла по его телу, но не согревала внутри совершенно. И даже не то чтобы он чувствовал холод. Драко привык к холоду за все эти годы в подземельях, привык к холоду в окружении, в голосе, в маске на лице. Сейчас он чувствовал пустоту, которая пугала не своей яростью и злобой, а безразличием. Словно немое, бесконечное, бездушное ничто внутри него, и Драко не знал, как заполнить эту дыру, которая с каждым днём становилась всё больше.

***

Третий вздох по счёту вырвался из её рта, когда она потёрла уставшие глаза. Гермиона заколола карандашом кудри, чтобы перестали лезть в лицо, свернув их в растрепанный низкий пучок, но пара прядок всё ещё были непоколебимы в своём непослушании, так что она оставила их в покое.

Сегодня выдался просто кошмарный день, каким и полагалось быть понедельнику. Грюм, кажется, решил впихнуть в один урок всю теоретическую часть за полгода, так что через девяносто минут непрерывного письма Гермиона не чувствовала кисти. Девушка сомневалась, что вообще сможет разобрать те каракули, в которые превратился её почерк уже через полчаса писанины. Затем Макгонагалл дала отработку трансфигурации животных, которая выносилась на экзамен в конце года. Профессор страшно злилась, что после пары ЗОТИ ни один студент не был в состоянии как следует управлять своей кистью для безупречного исполнения. На Травологии Спраут вновь решила заставить студентов письменно классифицировать лечебные виды растений — отличная идея. Так что сейчас задание по Арифмантике, которое она взяла дополнительным, было не то что некстати, а давило на неё своей огромной глыбой, лежа прямо перед глазами в тусклом свете библиотеки.

Гермиона посмотрела в окно прямо за собой, наблюдая за тем, как на замок опускаются сумерки, и девушку ещё больше начало клонить в сон. Она решила, что её хватит максимум на полстраницы, а всё остальное допишет потом. Сегодня был явно не её день.

— …возможно. Хотя я бы сказала, что он был просто как хренов инфернал, который… — речь слизеринок оборвалась, когда они вышли из-за стеллажа по правую руку Гермионы, и она еле слышно вздохнула. О, Боже. — Салазар, почему я постоянно должна её видеть? — начала психовать Пэнси, смотря на Грейнджер так, будто та ворвалась на кухню в её собственном доме.

— Это же библиотека, Пэнс, святое место для грязнокровки, — поддакнула ей Милисента, перехватив учебники второй рукой.

— Она сидит за моим любимым столом. Чёрт, теперь даже если бы я согнала её оттуда, не смогла бы там сесть, — скривила своё лицо Пэнси, и Грейнджер фыркнула.

— Как будто ты что-то можешь, Паркинсон, — покачала головой она, не отрывая взгляда от своих записей.

Гермиона была уставшей и ей не хотелось влезать в склоки, но сил закрыть Пэнси рот всегда хватало.

— Мне кажется, святое место для Грейнджер теперь — это отельные номера.

Гермиона услышала, как перо треснуло меж её пальцев, когда она резко посмотрела на слизеринку. Нет. Она… не могла. Лицо Паркинсон выражало насмешку и яд. И это странным образом успокоило Гермиону. Она не знала, не могла. Потому что если бы знала, то Грейнджер уже лежала бы с содранной заживо кожей.

— Отличное место для того, чтоб развлечь Поттера, Крама или ещё кого там? Как дешёвка.

— Много ли ты знаешь о достоинстве, таскаясь за тем, кому не нужна, — хмыкнула Гермиона.

Она всегда так делала. Давила на её больное место. Раньше это оказывались просто действенные слова, которые были способны поставить Паркинсон на место. Сейчас же… Гермиона чувствовала настоящую ненависть. Она терпеть не могла Паркинсон, и говорила такое специально. Её поступки иногда пугали Гермиону, но в моменты злости всё выливалось именно в подобные слова.