Сказка о том, как Герда бежит за Каем (СИ)

— Джинни! Джинни, стой! — крикнула Грейнджер, сбегая по ступенькам вниз и следя глазами за огненной шевелюрой подруги, которая колыхалась из стороны в сторону от слишком резвой ходьбы. — Джинни! — поймала она её за руку, пытаясь преодолеть одышку. — Это не то, что ты видела, я…

— Я не знаю, что видела, — голос Уизлетты звучал наполовину шокировано, наполовину испуганно, и Гермиона даже не знала, о чём переживать больше.

— Я тебе всё объясню, прошу тебя, выслушай меня, — умоляла Грейнджер под пристальным взглядом рыжей, которая смотрела на неё как на незнакомку.

— Что вообще?.. Точнее, как?.. — она не могла подобрать даже вопроса. — Я имею в виду, Малфой касался твоего лица. И это выглядело, как будто он… Мерлин, что происходит? Мне казалось, что я сошла с ума!

— Нет, я… — Грейнджер сбилась с мысли, когда два парня из Когтеврана прошли мимо, держа путь в библиотеку и странно на них поглядывая. — Давай отойдём немного? Пожалуйста?

Уизли подождала минуту, будто взвешивая, но затем всё же кивнула, и они синхронно завернули за угол, наполненный цветами в горшках, которые лелеяла профессор Спраут. Это были вполне домашние экземпляры, которые не требовали особого ухода, не издавали вопли и не покрывались гноем, в общем, не самые любимые её виды. Там стояло несколько лавочек, хотя студенты редко забредали в данную часть коридора.

— Что это было? — медленно спросила Джинни, и её голос уже был осторожным. Таким голосом говорят с детьми или с сумасшедшими, которые стоят на краю карниза. Плохой вид спокойствия.

— Он просто прикоснулся. Малфой иногда так делает… когда не знает, что сказать или когда говорить не о чем, в общем… — Гермиона лепетала, пытаясь объяснить очевидное, но Джинни терпеливо ждала, будто это было частью терапии. — Ничего такого, честное слово. Уже нет.

— Уже? — Грейнджер видела, что подруга изо всех сил пытается не делать такое лицо, словно надкусила лимон, но получалось из рук вон плохо.

— Да. Уже, — Гермиона опустила голову, смотря на свои ногти, которые как раз в этот момент лишались молочного лака, и Уизли на автомате ударила её по рукам, тем самым возвратив внимание к себе.

— Кажется, я знаю, почему с Крамом ничего не получается, — вздохнула Джинни, но в её голосе на удивление не было укора.

Грейнджер подняла голову, смотря ей в глаза и понимая, что устала от лжи. Устала от недомолвок, от того, что она должна скрывать ото всех происходящее внутри неё. Это оказался такой тяжкий груз, что ей уже становилось не под силу его тащить. А если ей было тяжело, это значило только одно — нормальный человек давно бы сломался из-за подобного.

— Я не знаю, как это произошло, Джинни, — покачала головой Гермиона, смотря в окно, но из-за света видела там только своё потерянное отражение. — Я никогда этого не хотела. Просто мы столкнулись пару раз по поводу нашего задания, потом ещё пару раз и… И я больше не могу найти конца во всём этом.

— Но… Но… Это же… — Джинни громко вдохнула, явно настраивая себя. — Хорошо, но ведь он всегда тебя обижал, разве нет? Чёрт, я не могу припомнить дня, когда с его уст не срывалось какое-то дерьмо в твою сторону и…

Гермиона сжалась, понимая, что это правда. Было видно, что Джинни говорит подобное не для того, чтобы её унизить, но именно так Грейнджер себя и чувствовала. Малфой всегда обижал Гермиону, а девушку угораздило в него влюбиться? Как какой-то лишённой любых извилин идиотке. Как Паркинсон. Чем они вообще различались с Паркинсон? От этой мысли стало ещё хуже.

— Да, но он бывает не таким, — Гермиона понимала, что такое оправдание звучит слабо, но это была единственная правда, которая у неё оказалась. — В нём гораздо больше светлого, чем он пытается показать, Джинни. Драко гораздо более человечен, чем ты видишь.

— Д-Драко? — запнулась рыжая. — Ладно, ладно, окей? А мальчики, они…

— Нет, конечно, нет, я не говорила им! Я не говорила никому, я… — Гермиона прислонила ладони к лицу, чувствуя, что несмотря на то, как много ругала себя в последнее время за непрошеные слёзы, сейчас ей очень хотелось бы расплакаться. Потому что так становилось хотя бы немного легче. А теперь слёзы не шли, и всё, что она ощущала — это воздушный шар в груди, который становился всё больше и больше, грозясь взорваться от давления и повредить Гермионе внутренние органы. — Я запуталась. И даже если бы решила рассказать, то даже не знаю о чём, потому что ничего нет, понимаешь? — она безумно хохотнула, смотря в сторону, потому что понимала, как глупо это звучит. — Нас ничего не связывает.

— Гермиона, — Джинни сжала её ладонь в своих руках. — Всё в порядке, я понимаю, что Малфой… ну, он не урод, — хохотнула она, явно приукрашивая своё мнение, — но такие парни, как он, совсем не подходящий вариант. Всё, что они делают, — распускают руки, а потом испаряются, и это лучшее, что ты можешь от них ожидать.

— Звучишь как твоя мама, — грустно засмеялась Грейнджер.