Сказка про наследство. Главы 16-20

– Страшная история. Чем страшней, тем чудесатей. И сколько подобных историй. Во все времена. Безымянных героев. В лучшем случае обозначат инициалы на надгробном столбике в степи. Теперь советские памятники бесхозны – они ветшают. Свидетельства неправильной эпохи. Это здесь, в Утылве, школьники – уже не пионеры – ухаживают за могилой на Кашихе, соблюдают традицию. Но ведь все забывается. И те герои – уже не герои – инициалы, буквы… Нынешние поколения – наследники, так сказать – искренне не понимают: а стоило ли?

– Но тогда… тогда все было зря? – вот он, главный вопрос, когда закрывается малейший просвет в темной норе.

– Это и есть самое страшное, – Мобутя невысказанный смысл поймал слету. – Столько страданий – и стоило ли? Убивает наповал – уже покойников убивает. Перестает цениться наследство предков. Сын не вспоминает отца, брат – брата, внук – деда. Старики умирают в одиночестве – может быть, не в физическом одиночестве, но в непонимании. Пустота. В итоге все больше людей в отношении прошлого НЕ ЧУВСТВУЮТ НИЧЕГО. Так заканчивается самая страшная сказка Пятигорья.

– Зачем тогда все было? Комиссар Солин и с ним другие погибли. И мой прадед Гранит. У вас жизнь тоже не задалась. Вы не достигли своих целей.

– Почему это не задалась? Почему не достигли? – дважды спросил Мобутя. – Как раз очень даже достигли. Мы выполнили свои цели по наивысшему разряду – по запредельному, как Марай. Вы, детки, мечтайте достичь частички того, что мы… Многое получилось. Комбинат-то с нуля построили. И всю промышленную базу в области, в стране. В страшной войне победили. Россию спасли. Поднялись из разрухи. Перешагнули через дедовские порядки – сказки разные. Сколько-то лет (немало!) Утылва неплохо прожила. Свои обещания коммунисты исполнили. Я вернулся домой – все увидел своими глазами. Почему это мы – неудачники?

– Я про вас лично…

– Пришлось заплатить. Больше или меньше моя цена оказалась… Просто в рассрочку – не быстрый платеж как у наших, хуторских. Я до сих пор жив. Ни о чем не жалею! И жалость к себе не принимаю.

– Да… Помню военные стихи. Нас не нужно жалеть, ведь и мы никого б не жалели… И моя бабушка Юлия об том же говорила. Правда, она теперь больше ворчит… У человека его жизнь – такая единственная штука – нельзя отыграть назад и начать заново как в сказке. А вы даже не сомневались никогда – ни о чем не жалели.

– Вот и я не жалею. Пусть в той – главной – войне я не воевал… Кто хоть раз летал на корыльбуне, не забудет ощущение, когда дивор отрывается от тела и летит впереди. А мы так жили – в состоянии полета, в состоянии отрыва… Попробуй понять, парень. Прошу.

– Сложно. Чудно̀… Мне даже завидно… Но что нам делать сейчас? Конечно, не продолжать философскую беседу… Я про комиссара. Вдруг он еще жив?..

– Что, ты хочешь пойти его спасать? Зачем тебе? Напомню, если запамятовал. Ты не Грицан. И для тебя не только все кончилось – все даже не начиналось. Станешь рисковать? Во имя чего?

– Судя по вашим словам, комиссар – хороший человек. Это немало. Во все времена. Он пожертвовал собой. Кто его бросил – Кортубин – воспользовался. Хуже, что он из поражения победу сделал. Несправедливо выходит.

– Ах, все дело в справедливости?! Тогда пойду! – удовлетворенно кивнул Мобутя.

– Туда не ходи! – сурово предупредил Иван, но не Мобуте он это сказал.

Его своенравная подружка с переливчатыми глазами быстро потеряла интерес к мужской беседе о глобальных смыслах. Она отошла подальше и стояла, принюхиваясь к свежим ароматами, трогала свободной рукой глянцевые листочки, одну душистую травинку даже попробовала на вкус. Забавно сморщилась и чихнула. Ну, чисто ребенок!

– К кустам не приближайся! – парень уже властно командовал девушкой. – Я тебя все время должен видеть. Желтый сарафан, конечно, приметен… Машутка, слушай!..

– Ты мне не муж, чтобы указывать!

– О-о, паря! Самому невдомек, что тебя уже женили, окрутили. А девчонка шустрая как Калинка. Была такая… – Мобутя погрустнел.

– Кефирчику тоже нельзя? – подковырнула Машутка. – Отходить. В кустики. Ну, кот может без стеснения, а я…

– Отойди. Но ненадолго. Если через минуту не появишься, то я… Время пошло!

– Отвяжись с глупостями. Повторяю – ты мне не муж!

Перепалку молодых людей прервал треск в тех самых кустиках, куда Машутка хотела отойти. Ветки волчавника затрещали, заходили ходуном. Порыв ветра? Неужели ветер настолько силен, что ломает одеревеневшие стебли? Не ветер, а ураган! Но ведь ураган уже прошел над Утылвой. Тогда почему застрял в зарослях? Ой, он уже идет… Треск приближался слишком явственно.

Шерсть Кефирчика встала дыбом. Голубые глаза вылупились как блестящие пуговицы. Из оскаленной пасти злобное шипение. Кот почуял что-то или кого-то. Машутка, тотчас же позабыв про свою нужду, отбежала к мужчинам.

– Сторожитесь вы! – женский голос из кустов с синими цветочками. – Стреляют реально. Попадают больно – даже смертельно. И если в коленку – это на всю жизнь калека. Но могут убить.