Сказка про наследство. Главы 16-20

– Твоя идея лететь на Марай. Вот дальше ты как думала? – справедливо заметил Иван.

– Ничегошеньки я не думала! Так… Пусть быстрее все завершается. Кому надо, помирают, а другие уходят с горы. Мы гнездовье искать будем. В тишине и спокойствии. Правда, Кефирчик?

Кефирчик принюхался – присмотрелся в выбранном направлении – то ли учуял запах крови и бинтов, то ли прислушался. Раненый Антон Кулыйкин время от времени стонал. Кефирчик, ступая белыми лапами, подошел, сунул крупную морду прямо к лицу Антона и облизал его.

– Будет жить, значит, – облегченно сказала Машутка. – Коты покойников не любят.

– Да почему жить-то не будет? Какой ужас ты себе выдумала! Конечно, будет! Он же в коленку ранен. А вот если бы серьезно, то всему роду Кулыйкиных повиснуть бы на волоске – на кошачьей волосинке. И тебе, и твоим сестрам…

– Он глаза открыл! дедушка… Или прадедушка… Или как?

– Посчитаем, – предложил Мобутя. – Сын Антона женился на вашей учительнице математики – на Агнии. То есть, он – ваш, сестер, прадед.

– Вот так взять и увидать своего предка… Но прадеда Гранита я точно не увижу. Я даже не подозревал о его существовании…

– Так прадедушку вылечить можно! – Машутка засветилась.

– Его и вылечат. Не суйся. Тут медсестра есть.

– Хорошо. Вообще-то, мы тут в безопасности? – в голову Вано пришла тревожная мысль. – Пока беседуем, появятся враги с берданками: пах-пах! И одиночный столбик над могилкой в степи…

– В какой безопасности? Где ты в безопасности? Ворпани не ищут легких путей! – отрезал Мобутя.

*********

Дальнейший разговор велся между двумя – Агапом Нифонтовым и Иваном Елгоковым. Сашка Анютин слушал с открытым ртом.

– Исправить? Зачем? И потом, одного спасем. Другого утопим. Бултыхнем в Негодь. Если Солин и другие переживут этот бой, то Кортубина – ну, не расстреляют – хотя из командиров сбросят. Фронтовики ему не простят. И что тогда? Рухнет славная карьера. Руководство быткомбинатом в Орске ему не доверят. А уж пост секретаря… Как тогда с Кортубинской областью и областным центром Кортубиным? Вопросы, кругом вопросы… Что ж, будет город Солин и область его имени. И сам Кирилл Солин в чугунной шинели на площади Труда.

– Внезапный ход. Слабо представляется… Меня вот интересует… ну, в свете всего сказанного. Всех разоблачений… Что, собственно, известно про комиссара? Какова его роль здесь? Героя, жертвы или доверчивого глупца?

– Хочешь сказку? про героя и болвана… Про комиссара? про Солина?

– Да. Про Кирилла Солина. Я неоднократно слышу про этого человека. Кто он? в действительности, не в сказке.

– Разумеется, мы его знали. В ревкоме встречали. В военное время власть в Утылве взяли фронтовики. Они организованы и с оружием. Солин – щуплый такой мужичок, серьезный, востроглазый. Грамотный. Не из здешних мест. До войны был машинистом на Уральской горнозаводской дороге, потому ему удалось сагитировать рабочих со станции вступить в отряд. Его в царскую армию не мобилизовали – машинисты нужны на паровозах. Да и по здоровью чегой-то… Но авторитетом среди солдат пользовался. Пиджачок на нем – хороший, крепкий, хотя чиненный. В общем, сведения скудные. Других нет. Возможно там, откуда Солин родом, и не знают, что у нас здесь памятник ему стоит… Думаю, комиссар не одобрил бы тылвинский памятник самому себе. Скромняга. Ну, звезда с лучами как коллективное надгробие – для всех – еще, куда ни шло. Однако на городской площади – в чугуне, выкрашенном серебрянкой – тот бюст красноармейца в будёновке на кирпичной тумбе. Кстати, в нашем отряде никто буденовок не носил. Мода пока не дошла до Урала. И с виду Солин не похож на памятник. Красивое, крупное лицо, насупленные брови, напор внутренней силы, убедительность, типаж мужского красавца – это, скорее, ты и твой предок. Не сохранилось фотографий комиссара, то есть скульптор воплотил в чугуне свою фантазию – как выглядел бы герой – коммунист, отдавший свою жизнь за торжество справедливости. Такой человек по определению красив – вот как памятник. Еще одну сказку сочинили… Улица в городе его имени. Совхоз в Малыхани – впрочем, теперь Агрохозяйство Тылвинское, частная собственность Сыродя. Но все равно, столько мест… А в реальной жизни в партноменклатуру Солин не попал бы. Не тот человек – совестливый слишком… Однако люди меняются. Сначала все честно, бескорыстно. После сегодняшнего боя уже эдак…

– А ты… вы сами?

– Я? Я как все. Не выпендриваюсь. Народ у нас прост, но мудр. Тылкам свойственно обостренное чувство справедливости. Они могут быть наивны, нелепы, упрямы – этого хватает с избытком. Но справедливо или нет – носом чуют не хуже ворпаней. И про то, как в действительности произошло на Шайтанке, здесь известно доподлинно. Кто герой, кто трус – и кто виноват. Люди не заблуждались. С почестями хоронили погибших на Кашихе. И уже после войны главную улицу в Утылве назвали не Проспектом Кортубина, а космонавтов… Космос тогда тоже был чистым, светлым, ожидаемым – как всего лишь недавно коммунизм во всем мире…

– История совсем не благостная, – заключил Иван.