Сказка про наследство. Главы 16-20

– Шутишь? Ты не врубаешься? Как война началась, на станции провиантские склады устроили. Сахар, мука, крупы, зернофураж. Оказалось белякам известно. Они решили, что занять станцию – плевое дело!.. Ну, продовольствие имелось, а больше ничего – ни винтовок, ни патронов, ни шинелей. Да и из продовольствия много успели распродать. Властей нет. Все ничейным стало. А долго так не бывает.

– Сколько всего врагов?

– Грицка, мы же с тобой накануне в разведку ходили, смотрели. Конников сотня. Еще пешая сотня, пулеметная команда – насчитали три пулемета на подводах. Их явное преимущество. Наших семьдесят с лишком. Бывшие фронтовики, что на станции застряли и решили за Советскую власть вступиться. И железнодорожные рабочие. Ну, местных еще меньше. Командиром избрали Кортубина. Комиссаром – Солина. Мы теперь красногвардейцы. Отряд.

– Что за отряд? – Иван наклонился к Мобуте.

– У нас солдаты организовали волостной ревком, – также негромко в ответ. – Во главе с Солиным. Ревком уже объявил о формировании отряда Красной гвардии. Так творят историю, парень. Часть отряда из фронтовиков хотели определить на постоянку. Нести гарнизонную службу в Утылве. Время смутное, опасное. Резерв из местных рабочих и крестьян. Их еще обучать надо. Времени не хватило. Мы, пацаны, в ревком бегали, умоляли нас записать. Записали. Вот тогда мы возгордились. Носы вверх тянули. Ну, винтовку никому не дали – по счету были винтовочки. Трехлинейки-то не у всех солдат. У остальных однозарядные берданки. Гранаты были… А красные повязки откуда-то взяли, постирали и на рукава нацепили. Романтика! Мы на горе всем буржуям мировой пожар раздуем!

– Агап, странно рассуждаешь. Можно сказать, контрреволюционно. Ты же с нами в ревком ходил, клялся жизнь отдать за советскую власть. При первых же трудностях…

– Хороши трудности! В первом бою безграмотно воевать. Это же стратегическая позиция. На горе, – пояснил Мобутя. – Беляки мимо не пойдут. Мы же их сверху перещелкаем – по крайней мере, должны были… как они в итоге перещелкают нас… Или уже?

– Таки нет ничего? Чем воевать-то? – поддержал Иван. – Голыми руками? Вроде про берданки говорили. Но револьвер меньше и легче. Сподручней. Я револьвер хочу!

– Ты стрелять-то умеешь? Не то промахнешься – и в коленку… Самострел – последнее дело. А промахнуться любой может.

– Я не промахнусь, – прищурившись на Машутку, пообещал Вано. – Но лучше сразу кардинально. Например, вертолет пригодился бы. Сверху быстро и легко.

– Чего говоришь-то? Вертишь? Ты точно с головой… – Сашка развел руками.

– Если все так плохо, что хуже не бывает… Может, помощи надо просить? У вышестоящего штаба? И не сейчас, а накануне, когда узнали, что беляки узнали про склады.

– Надеялись, что помогут. И командир говорил, что недолго продержаться. Пусть патронов мало… Товарищ Кортубин придумал, что если патроны кончатся (палили беспорядочно), то красногвардейцы бросятся в штыковую атаку. Сблизятся с противником, сомнут его… А там и подмога скоро…

– Кто поможет? – повысил голос Иван.

– Не кричите на него! – вступилась Машутка. – Он не виноват. Простой парень. Анютины честные и старательные. Что обещают – делают. Без отговорок. Матвея с Демидом всегда можно попросить, а уж если растолкуешь, зачем это надо…

– Ясно. И зачем это было надо? Продержаться на Шайтанке? Как долго?

– Передавали, что бронепоезд пойдет. Капитона Имбрякина на станцию послали – встречать.

– Ты бы видел этот поезд, – усмехнулся Мобутя. – Я видел. Мы с Капитоном видели. Два деревянных вагона, обшитые листовым железом, и платформа, обложенная мешками с песком. Такой же фантастичный, как последний корыльбун. Пушки допотопные, которые в позапрошлом веке стреляли. Екатерининские. Для них самодельные лафеты приспособили. Надеюсь, ни разу не попробовали стрельнуть. Разорвать ствол могет… и головы пушкарям. Но сейчас другой вопрос. Сашка, нас же изначально четверо было. Что с Антоном и с его головушкой? На плечах она? – вернулся к расспросам Агап.

– С Тонкой? Ранен он. В коленку. Передвигаться не способен. Вон лежит и стонет. И даже сознание от боли теряет.

– Тонка – это Антон Кулыйкин? – попыталась вникнуть Машутка. – Свекор моей бабушки Агнии? И он теперь ранен? Известно, что хромой был всю жизнь. Но передвигался. С палочкой.

– Есть, кому помочь? – спросил Мобутя, пропустив слова девчонки. – Предполагаю, что не только он ранен – и другие. Ведь столкновение произошло.

– Бегает тут одна сестренка. Шустрая синеглазка. Раны обрабатывает, бинтует. Дяде Жадобину не помогла. Она же не волшебница. Посмотрела Антона. Что-то сделала – кровь больше не идет. Сказала, что до свадьбы заживет. Тонка даже обиделся: до какой свадьбы? чьей? А она смеется – с Фаинкой. Только, Грицка, ведь это ты на Фаинке женишься?

– Сам же говорил – если уцелеем, – Вано не горел желанием подтверждать непонятные обязательства жениться непонятно на ком. – Кто всем этим командует? Командир где?

– А он впереди, – съязвил Мобутя. – На лихом коне. Беляков гонит. Или впереди всех от них удирает? Я угадал, Сашок?