Сказка сказок, или Забава для малых ребят

Тем временем королева, не удовлетворившись тем, что уже сделала, кликнула секретаря и послала призвать Талию под тем предлогом, что ее ожидает король. И Талия, наскоро собравшись, выехала с горячим желанием увидеть светильники своих очей, не зная, что ее ожидает пламя. И когда она прибыла во дворец и стала перед королевой, та, с лицом Нерона, вся налившись змеиным ядом, прошипела: «Добро пожаловать, госпожа Троккола![590] Это ты, прекрасная рвань, белена, которой объелся мой муж? Это ты, щенная сука, имя которой проело мне все виски? Добро пожаловать, ты пришла в чистилище, где я сполна вычту с тебя весь ущерб, что потерпела!»

Слыша это, Талия стала оправдываться, что на ней нет вины, что муж королевы овладел ее огородиком, когда она спала. Но королева, не желая слушать оправданий, повелела запалить тут же во дворе большой костер и бросить в него Талию. Талия, видя, что дело для нее оборачивается худо, упала перед королевой на колени, умоляя дать ей хотя бы время снять с себя дорогие одежды, в которые была одета. И королева, не столько из жалости к несчастной, сколько из желания заполучить платья, расшитые золотом и жемчугом, сказала: «Разденься, разрешаю».

Талия начала раздеваться, и на каждое одеяние, что снимала с себя, издавала жалостные вопли; и, после того как сняла с себя верхнее платье, тунику и корсет, снимая нижнюю юбку, вскричала последний раз; и, когда ее уже волокли, чтобы нажечь из нее золы для стирки штанов Харона, в эту самую минуту вошел король и, увидев такое зрелище, повелел объяснить, что здесь происходит. На вопрос о детях он услышал от жены, упрекавшей его за измену, как она дала ему полакомиться ими.

Услышав это, бедный король в крайнем отчаянии воскликнул: «Так значит, я стал волком-оборотнем для собственных моих ягняток! И как мои жилы не распознали ручейков, в которых текла моя собственная кровь? Ах, потурченка-отступница[591], до какого зверства ты себя довела! Но теперь и ты станешь удобрением для капусты, и твою тиранскую рожу не придется посылать в Колизей[592] на покаяние!»

И он приказал бросить королеву в костер, что она разожгла для Талии, а вместе с ней и секретаря, ставшего рукояткой этой мерзкой затеи и ткачом этой скверной ткани. А когда он собирался послать туда же и повара, о котором думал, что тот искрошил его детей, повар, припав к его ногам, стал говорить: «Поистине, государь, моя многолетняя служба тебе заслуживает иной пенсии, чем горящие угли, иной подпоры в старости, чем столб за спиной, иных увеселений, чем трещать и обугливаться в костре, иной чести, чем смешать пепел повара с пеплом королевы! Невеликий подарок за то, что я сохранил живыми твоих детей вопреки песьей желчи, которая хотела их убить, чтобы вернуть твоему телу то, что было частью этого тела!»

Король, услышав эти слова, сам будто очутился вне тела: ему казалось, что он видит сон, ибо не в силах был поверить тому, что слышали его уши. Наклонившись к повару, он сказал: «Если правда, что ты спас моих детей, то клянусь, вместо работы с вертелами я приставлю тебя к кухне моего сердца, и ты будешь вертеть как тебе угодно не куски над огнем, но мои собственные желания; я дам тебе такую награду, что ты прослывешь счастливцем перед всем миром».

При этих словах короля жена повара, видя, что решается судьба мужа, спешно внесла во двор Луну и Солнце и отдала их королю, который, играя в «три карты» с детьми и с их матушкой, крутил мельницу поцелуев то с одним, то с другим. Дав великую награду повару и сделав его рыцарем королевской палаты, он взял Талию в жены, и она счастливо прожила долгую жизнь с мужем и детьми, познав из всех испытаний, что

судьба, кому благоволит,

и во сне добро на макушку дождит.

Разумница Забава шестая пятого дня

Разумница, дочь знатной баронессы, из королевского сына, неспособного к учению, делает грамотного человека, но он, тая на нее злобу за данную ему пощечину, женится на ней с намерением отомстить. После многих страданий она, не узнанная им, рожает ему троих детей, и наконец они примиряются

Князь и княгиня были очень утешены, слыша, какой добрый конец имела история Талии, ибо даже не верилось, что среди такой бури ей удастся найти мирное пристанище. Следом дано было повеление Антонелле обнажить шпагу своего рассказа, и она тут же взялась за эфес: