Сказка сказок, или Забава для малых ребят

Но вернемся к Неннилло, укрывшемуся в пустом дереве: собаки князя, окружив дерево, лаяли так, что можно было оглохнуть, и князь послал кого-то из слуг посмотреть, что там такое. И когда нашли славного малыша, который, однако, не мог даже сказать, кто его родители, — настолько был мал, — князь взял его во дворец, где приказал содержать с великой заботой и учить всяким искусствам. И среди прочего его обучили умению подавать и разрезать пищу, и он дошел в этом до такого совершенства, что через три или четыре года умел и волосок разрезать вдоль.

Тем временем дознались, что корсар, в доме которого жила Неннелла, творит разбои на море, и хотели бросить его в тюрьму; но он, имея дружбу с судейскими и хорошенько их задобрив, вовремя сбежал на малом суденышке со всеми домочадцами. Но может быть, угодно было суду Неба, чтобы он, творивший преступления на море, морем был и наказан: поднялся жуткий смерч, и так разбушевались волны, что судно перевернулось, и все пошли ко дну. Только Неннелла, не имея вины в этих разбоях, как жена корсара и иные домашние, избежала общего конца, ибо внезапно появившаяся рядом с кораблем огромная волшебная рыба, открыв пасть, словно пещеру, проглотила и унесла девочку.

И вот, уже думавшая, что земные дни ее сочтены, Неннелла нежданно увидела внутри рыбы невероятные вещи: ибо там были прекрасные луга, дивные сады и стоял роскошный дом со всем потребным для жизни, где она могла жить словно принцесса. И долго ли, коротко ли, рыба принесла ее к берегу, близ места, куда в самую душную пору летнего зноя отбыл князь, ища прохлады на морском ветру.

Пока слуги готовили для князя преизобильное пиршество, Неннилло вышел на террасу дворца, откуда был виден берег, подточить ножи — ибо он с охотой исполнял свою работу при дворе, считая ее большой честью. И Неннелла, увидев его из приоткрытой рыбьей пасти, закричала: «Братик мой, братик!

Блюда золотом горят,
вилки-ножики блестят,
а без братика родного
нету счастия земного!»

Неннилло сначала не обращал внимания на эти крики, но князь, стоя на другой террасе, обернулся в ту сторону, откуда они шли; и, когда он понял, что голос доносится из огромной рыбы, у него перехватило дух от изумления. Пока посланный им отряд слуг искал способа приманить рыбу и вытащить ее на берег, князь, слыша это непрестанно повторяемое «братик мой, братик!», стал расспрашивать по одному каждого из придворных, не потерял ли кто сестру.

И когда дошла очередь до Неннилло, он сказал, что припоминает, словно сон, будто, прежде чем князь нашел его среди леса, у него была сестра, о которой он не имеет никаких известий. И князь велел ему подплыть к рыбе на лодке и посмотреть, кто там кричит и не его ли это счастье.

Как только Неннилло приблизился к берегу, рыба, высунув голову на сушу, открыла пасть и выпустила Неннеллу — столь прекрасную, что она казалась нимфой в театральной интермедии, вышедшей из пасти чудовища, будто по мановению волшебной палочки. И князь стал расспрашивать ее, как и что с ними приключилось, но она, хоть и помнила нечто об их бедствиях и о ненависти мачехи, не могла назвать ни имени их отца, ни города. И тогда князь велел обнародовать указ, чтобы человек, потерявший детей по имени Неннилло и Неннелла, немедленно явился во дворец, ибо там получит некое доброе известие.

И Яннуччо, который жил все эти годы с безутешным, почерневшим от горя сердцем, думая, что дети его стали пищей волку, теперь, услышав указ, побежал с великой радостью ко дворцу, где объявил, что он и есть тот, кто потерял этих детей. А когда он рассказал, как был принужден отвести их в лес, князь подверг его великому сраму, называя бараном и бестолочью за то, что он позволил дрянной бабенке влезть себе на шею и чуть не погубил таких прекрасных детей.

И после того как набил ему на голове довольно шишек гневными словами, приложил и пластырь утешения, дав ему увидеть детей, — так что Яннуччо, обнимая и целуя их, и за полчаса не мог насытиться. Тогда князь велел снять с него одежду позора и одеть как дворянина, а затем призвал его жену и показал ей Неннилло и Неннеллу — прекрасных, как два золотых колоса — и спросил, какого отмщения достоин тот, кто сделал бы зло этим детям, подвергнув опасности их жизнь. И она отвечала: «Я бы того в бочку забила и с горы кубарем пустила». — «Так получай свое! — сказал князь. — Глупая коза сама себя рогами забодала. Да будет, как ты сказала! Сама присудила, теперь плати что положено за то, что своей ненавистью чуть не извела этих красавцев!»

И, приказав, чтобы все было исполнено по ее слову, затем выбрал богатейшего из своих вассалов и дал ему Неннеллу в жены, а за Неннилло выдал дочь другого вельможи, равного по знатности и богатству, пожаловав им и их отцу ренты, чтобы жить, ни в чем не зная нужды. А мачеха все катилась по склону, крича сквозь дырку в бочке, покуда был в ней дух: