Сказка Востока

После концерта они ужинают вместе. Все на свете повидавшая Шад-Мульк, на несколько лет старше, она, как говорится, видит этого тщедушного телом и душой юнца насквозь. Без особого труда она покорила этого принца раз и навсегда, и, как ни странно, тем, что дальше дружественных ужинов их знакомство не заходит. А Халиль настырен, как мальчишка, влюблен, море цветов, подарки к ее ногам и к дверям, так что и Мираншах об этом прознал — смеется, пальчиком Шад-Мульк грозит.

Она этого не боится. Если откровенно, то чисто по-женски ей Халиль даже мил, и интуитивно она уже давно понимает, что для ее целей более подходит сын, чем придурковатый отец, хоть он и правитель. И никаких сдерживающих факторов либо каких-то иных обязательств перед родственниками Тамерлана у нее нет и быть не может. Тем не менее что-то внутри нее было такое, чего она не могла переступить, почему-то сама себя в чем-то сдерживала, о какой-то жизненной морали пыталась мечтать. Но после того как посягнули на сына Малцага, она окончательно поняла — в жизни никаких норм, морали и ограничений нет, побеждает сильнейший. Она в очередной раз выползла из лап смерти, в очередной раз получила жестокий, но решительный урок, больше такой шанс вряд ли представится, и предвидя, что ее может ожидать, она с отчаянием раненой волчицы бросилась в смертельную схватку за юного Халиля.

Халиль, извращенный богатством отпрыск, думает, что он уже познавший жизнь мужчина. На самом деле — мальчишка: как искра горит, по-настоящему вкуса женщины не знает и оценить за юношеский миг не может. Вот такому действительно такая, как Шад-Мульк, женщина нужна. Да Шад-Мульк — это не только опыт, Халиль — ее очередная цель, которую она должна покорить.

В такие человеческие глубины, может быть, к счастью, наше Перо не заглядывает. Опишем, что Шад-Мульк лишь взглядом поманила молодого Халиля, и тот, бледный от случившегося, бросился наверх к ее вожделенным апартаментам. И когда она, мило вглядываясь в его потерянные глаза, как бы здороваясь, обхватила обеими теплыми ручками его кисть, заметила холодную испарину, вялость, дрожь и разбито-мерцающий ритм учащенного пульса, словно воробей в кулаке (этот женский кулак вряд ли кто разожмет).

И не будем описывать оргию иль сладость их первой ночи. Позволим лишь процитировать историков, а не фантазию и чувственность литераторов, что на утро, даже лета спустя, «охваченный страстью Халиль часами находился у ног возлюбленной Шад-Мульк». ^[165]

После этого Шад-Мульк приняла сразу несколько решений. Но все по порядку. Первым делом надо было покинуть «Сказку Востока», дабы избежать дальнейших сношений с Мираншахом. Шад-Мульк, а с нею и Халиль поселяются в доме, точнее в небольшом древнем замке, что в самом центре Тебриза, на берегу реки. Никто не знает, что этот замок принадлежит купцу Бочеку, а ранее он принадлежал Ильханам Персии, то есть предкам Шад-Мульк (теперь и Перо путается — где легенда, где быль, а, в общем, все — история). Словом, как внушается Халилю, этот замок принадлежит ей. Но это все огромная тайна, которую она доверила ему, надеясь на его честность, мужество, благородство. Если кто узнает, ее убьют, в первую очередь его родители.

— Верь мне! Я люблю тебя! — как заклинание повторяет Халиль. — Мы поженимся. Ты выйдешь за меня замуж?

— Женой. Только единственной, — требовательна она.

— Единственная!!!

— Как подобает нам, потомкам великих ханов, свадьба должна быть официальной, роскошной, царской.

— Только так!

— А дед согласится?

— А что дед?! У него сотни жен и наложниц, столько же детей, и он сам не знает даже их имена.

— Ну, это не наследники — ублюдки. А наследник — только ты, — она делает многозначительное ударение и паузу. — И я тебе в этом помогу… Ты ведь мечтаешь об этом?

— Да!

— Что ж, это помысел, достойный принца. Я буду об этом молиться, и мы вместе к этому придем, если ты будешь мне верен во всем. Клянись!

— Клянусь, клянусь, — он лежит в ее ногах, лобзает их. — Клянусь, принцесса Шад-Мульк!

— Можешь ласково называть Шадома.

— Шадома! Какое имя красивое! Под стать тебе! Позволь только мне так тебя называть.

— Только тебе, родной, я все позволяю.

— Если на этом фронте ситуация на вид завидная, то на других позициях все не так. Мираншах не только слышал, но он сам видел почти что бездыханную от действия яда Шад-Мульк. Он знал, что к этому причастна его жена Хан-заде.

Как известили правителя и слух в «Сказке Востока» — Шад-Мульк не оправилась, умерла. У нее нашлись влиятельные родственники, без каких-либо почестей, втайне ее захоронили на родовом кладбище монгольских правителей.