Сказка жизни

– Что «это самое», Калера? Ты хочешь, чтоб как прошлым летом, когда поймали, что за них подвиги парнишка из дубля ноябрьской сказки сдавал? Бороду отпустил как у Али-бабы и сорока разбойников и сдавал… Но там-то – восточная сказка, хитрость и коварство, они выкрутились, а мы? У нас, еще раз подчеркну – традиции, – Арнольд Шварцевич назидательно постучал пальцем по столешнице, – С нами этот номер не пройдет.

Петр угрюмо втянул носом сопли.

– Я тебе вот еще что покажу, Петя, – продолжил Арнольд Шварцевич и вынул из сейфа какой-то плотно покрытый буквами и цифрами лист, – Строго между нами, информация закрытая. На, взгляни. Это ведь твои показатели за первые два прошедших действия.

«Куда понесся, баран?!» – 2678 раз

«Передача, Петя! Да не на Микулу, он вообще на тебя не смотрит, на Бову больше действуй!» – 3543 раза

«Ты как героиню берешь, чучело? Аккуратнее же надо, живой все-таки человек. Трепетнее… Ты первый раз вообще что ли??» – 1285 раз…

– Что это? – испуганно спросил опорный благородный герой сказки.

– Что? – ухмыльнулся руководитель, – Это, Петя, совокупная реакция читателей на твои действия. В современное, динамичное время живем, сам понимаешь – повсюду инновации и сплошной интерактив. Теперь что кому каждый читатель скажет или даже подумает – все аккуратно сканируется, обрабатывается специально обученной программой, анализируется пристально, и вот итог. Как, скажи на милость, мне после всего этого зарплату поднять? Из каких внутренних резервов?

«Золотой гребешок – масляна головушка» захлопал длинными, как у барыши на выданье, ресницами. Потом осторожно встал и бочком попятился к двери.

– Ладно, Петь, ты не спеши. Не бросайся сгоряча, – попытался задержать его Арнольд Шварцевич, – Как-нибудь, мыслю, пару тысяч сможем тебе доложить. И ты имей в виду, что эта пара тысяч – это в месяц, а не в год, как вы раньше все привыкли оперировать… в месяц! То есть в год – это уже интегрально двадцать четыре набежит!

Петр продолжил поступательное движение к выходу.

– И ты вот еще что отложи в голову! – выкрикнул владелец сказки, – Ты на стройке своей как будешь дежурить, сутки через трое, небось? Вот именно. А у нас, сам посуди – сутки через семеро подвиг, по сути своей. Мимо Европейского выездного турне вы же по итогам прошлого розыгрыша проехали… Так что тоже в твою пользу. Усиленный отдых, как бы элемент социального пакета…

Дверь за Петром захлопнулась.

Арнольд Шварцевич задумчиво посмотрел ей вслед. А Калерий Егорович сидел и вспоминал собственную героическую молодость, когда натурально – выступали на самом высшем уровне практически за миску супа. А уж за полноценный обед с трехразовой переменой блюд – лихо срывались в любую импортную сказку, даже в низшие дивизионы. Даже невзирая на грядущие европейские турне в составе родной. И вот – круг, кажется, замыкался.

– Калерий Егорович, ну а хорошие новости есть у нас на сегодня? – вывел его из лирического состояния работодатель.

– Есть, Арнольд Шварцевич, – очнулся Калера, – Что удивительно, есть! Этот парень с Альбиона, помните, я докладывал, что прощупываем ситуацию на предмет… прилетает сегодня. Может даже и уже приземлился!

Арнольд Шварцевич помнил. Он вообще никогда, ничего и никому не забывал, без этого в его ответственной деятельности на посту было никак. Действительно, с Альбиона, с самого Острова. Ланселот, что ли, зовут. После введения «потолка» проблемы с лимитом на зарубежных персонажей исчезли, будто их и не было никогда. И вот – возможно, первый «легионер» за последние полтора сезона. Кадр, конечно, тот еще, надо понимать. Каша у парня в голове дикая. Папа – марксист, мама – лейборист, оба из бывших хиппи, заделали «дитя цветов» и сразу бросили. Ланселот этот вырос у бабки в Ист-Энде. Одержим идеей возрождения чистых, первозданных сказок, потому как считает, что исконных рыцарских историй больше нет, погибли под натиском глобализации и мультикультурализма. Надеется отыскать настоящие, искренние сказки здесь, на наших пока еще не тронутых просторах. Что ж, возможно, в чем-то он и прав. С холодным оружием, во всяком случае, судя по портфолио, обращается уверенно. Хотя сейчас и Емеле такое «портфолио» можно «нарезать», что сложится впечатление, будто он не на печи в магазин едет, а на Сивке-бурке мчится в атаку во весь опор…

Резко зазвонил телефон.

– Алло! – закричал Калера, – В смысле – хэллоу, Ланселот! Йес! Йес, Арнольд Шварцевич, прилетел! Закупается пока у офени матрешками, балалайками и прочим нашим колоритом.

– Что ж ты не с того начал, Калера – надо ж встретить его как полагается. Где моя тройка сопровождения с бубенцами?

– Нельзя с бубенцами, Арнольд Шварцевич, – напомнил Калера, – Представительские расходы тоже ведь под ограничение попадают. Так его встречать – считай, первый месяц парень задаром работает, на одном чистом энтузиазме, а его насколько так хватит, даже самого идейного? На маршрутке за полтинник доедет. Ланселот, маршрутка! Marshrutka, андерстэнд? Девятьсот сорок восемь! Найт-форти-севен!