Сказка жизни

Ну, хотя бы с проблемы так называемой «молодежи». Давным-давно минуло время, обычно именуемое «старым, добрым», хотя, если начать разбираться, не такое уж оно «старое», да и особенно «добрым» назвать его язык не повернется, но тем не менее. В те дни благородным героем мечтал сделаться любой пришедший в сознание карапуз, и за вырезанную из пожелтевшей газеты нечеткую фотографию кумира легко давали полную коллекцию значков или марок. Но увы, стрелки тикали – и общая коммерциализация и якобы «профессионализация» сказок незаметно подточили самые их основы. Подлили масла бездумное введение разного рода лимитов и ограничений, призванных якобы способствовать защите и развитию внутреннего рынка, и бесконтрольный рост заработных плат. Как горестно заметил по этому поводу один старый сказочник: «Ну вот смотришь – выходит, Джеймс Бонд или Нат Пинкертон, к примеру. По детективам и шпионским романам – победитель, лауреат и обладатель мирового уровня и всего чего только можно. А одет – с какой-то авоськой, какой-то костюмчик тренировочный, драный, как будто ему ровесник, а то и старше… да его без спецодежды никто и не узнает! Проходит минута – и появляется… брючки отглаженные, рубашка белая, кок взбит и набриолинен, башмаки блестят, весь из себя такой – о, это сразу ясно: явился благородный герой, спаситель мира! Главное, ну что там – один выход на замену, причем в апреле, даже не в сентябре, он даже до середины поля вальяжным шагом дойти не успел… а все туда же…»

Разумеется, особых стимулов расти и развиваться над собой у такого персонажа находится немного. Спокойно проходя по специально очерченной квоте в основное действие, он мигом успокаивается, если вообще когда-то волновался, и начинает оказывать на окружающих тлетворно-разлагающее влияние. Все попытки Старого сказочника усовестить и каким-то образом встряхнуть персонажа натыкаются на глухую стену непонимания и вялые отнекивания «С моей берестяной грамотой меня везде возьмут…» А после того, как от политики пряника Сказочник переходит к политике кнута – слово берут многочисленные друзья героя, помощники и советчики по жизни, слетающиеся как мухи на варенье в знойный июльский день. В один голос они начинают жужжать герою песню «Ты самый лучший, тебя просто не понимают и не ценят, все вокруг – бездарные завистники, специально хотят взять на твое место какого-то заезжего хапугу, гноят посконные кадры…» и тому подобное. Итог неизменно плачевен: достоянием гласности становится тот факт, что в своей берестяной грамоте он по злодейскому наущению убавил пару-тройку лет, чем и сделал себе имя, громя безусых юниоров, хотя сам уже брился дважды на день, и суковатая палица его висела до колен, или аналогичный казус. Лже-герой, выпив половину крови Сказочника, под улюлюканье сходит со сцены, но поздно: микроклимат нарушен, зерно сомнения посеяно и жребий брошен.

Или пример, до некоторой степени обратный вышеприведенному. Однажды, в полном смысле слова «внезапно» и «вдруг», Высшее руководство сказки по бесконечной своей милости расщедривается и, повинуясь сокровенному желанию широких читательских масс, таки приглашает на контракт звезду вселенского масштаба с репутацией. Репутация поражает: десятки разбитых сердец, сотни поверженных врагов и тысячи страниц с цветастым этого бытописанием. Цветастым настолько, что первоначально прибытие персонажа повергает встречающих в легкий шок, когда под видом посланца далекой, необъятной Ойкумены им является обычный, в общем-то, персонаж, в чем-то даже заурядный, с двумя руками, двумя ногами и одной-единственной головой. Но, преодолев это понятное смущение, встречающие начинают ждать от него немедленного результата.