Сказки английских писателей

— Так точно, сир, — сказал капитан, — совершенно нечему.

— Отлично. По местам!

Лучники приготовили стрелы и луки, каждый занял свое место. Выставили дозорного. Все было в полной готовности.

Король определенно нервничал. Он подходил то к одному лучнику, то к другому, расспрашивал их о женах и семьях, хвалил отлично начищенный колчан или советовал повернуться спиной к солнцу.

То и дело он приближался к дозорному на дальней башне, показывал ему Бародию на горизонте и поспешно возвращался. Дозорный все знал.

— А вот его королевское… — загремел он внезапно.

— Когда! — взревел король, и в воздух взлетела туча стрел.

— Отлично! — захлопала в ладоши Гиацинта. — То есть я хотела сказать: как вы посмели? Вы могли попасть в него.

— Гиацинта! — король резко повернулся. — Ты здесь?

— Я только что подошла. В него попали?

— Попали? В кого попали?

— В короля Бародии, конечно.

— В короля Баро… Дитя мое, что бы королю Бародии здесь делать? Мои лучники просто целились в ястреба, они заметили его, когда он был еще далеко. — Он подозвал капитана. — Вы попали в этого ястреба? — спросил он.

— Только одним выстрелом, сир, в бакен… в хвостовое оперение.

Король повернулся к Гиацинте:

— Только одним выстрелом, в бакен… в хвостовое оперение. Что это ты вспомнила короля Бародии, дорогая моя?

— Папочка, какой ты злой! Бедняжке прямо в бакенбарду попали!

— Его величеству королю Бародии? В бакенбарду? Дитя мое, это ужасно! Но, что же он там делал? Боже, боже, какое несчастье! Надо сочинить ноту и извиниться.

— Я бы оставила за ним право на первую ноту, — сказала Гиацинта.

— Да, да, ты права. Без сомнения, он захочет объяснить, как он туда попал. Минутку, дорогая. — Он подошел к лучникам, которые снова выстроились в шеренгу. — Можете вести людей вниз, капитан, — разрешил он.

— Есть, ваше величество.

Его величество поспешно оглядел стены замка, затем конфиденциально обратился к капитану:

— Ммм… который же из них… ммм… — он приложил палец к щеке, — ммм… ну, да? Вон тот, слева? Да, да.

Он приблизился к солдату, стоявшему на левом фланге, и вложил ему в руку кошелек с золотом:

— Ты отлично владеешь луком, приятель! Рука у тебя твердая. Никогда не видел, чтобы стрела летела так высоко.

Взвод откозырял и удалился. Король с Гиацинтой уселись завтракать.

— Положить тебе барабульку, доченька? — спросил он.

Никогда великий канцлер Бародии не забывал этого утра, да и жене своей не давал его забыть. Если он начинал фразу: «Это мне напоминает, дорогая, тот день, когда…» — то гости понимали, что пора уходить, но его семье деваться было некуда. Приходилось выслушивать все до конца.

Тот день и в самом деле был для него тяжелым. В девять часов его вызвали во дворец. Он застал короля в отвратительном настроении: тот поглаживал щеку, бакенбарда у него повисла. Его величество настаивал на немедленном объявлении войны, канцлер же склонялся к угрожающей ноте.

— По крайней мере, ваше величество, — просил он, — позвольте мне сначала обратиться к прецедентам.

— Подобное оскорбление, — холодно возразил король, — не имеет прецедентов.

— Не совсем так, сир, подобные прискорбные случаи… ммм… бывали.

— Это гораздо хуже, чем прискорбный случай.

— Мне следовало сказать — грубое нарушение законности, ваше величество. Ваш незабвенный покойный дедушка имел несчастье испытать на себе заклятье арабского короля, по которому был вынужден — или, я бы сказал, предпочел — в течение нескольких недель ходить на четвереньках. Возможно, ваше величество помнит, как его верные подданные сочли своим долгом избрать аналогичный способ передвижения. И хотя случай вашего величества не совсем аналогичен…

— Никакой аналогии не вижу, — холодно отрезал король.

— Я неудачно выразился, мне следовало сказать — хотя случай вашего величества вовсе не адекватен, образ действий подданных в случае с вашим августейшим дедушкой…

— Плевать мне, что вы сделаете с вашими бакенбардами, плевать, что другие сделают со своими, — перебил король, продолжая поглаживать щеку, — я жажду крови короля Евралии. — Он окинул взглядом придворных. — Любому, кто принесет мне голову этого короля, я отдам руку своей дочери.

Наступило глубокое молчание, наконец кто-то осторожно спросил:

— Которой дочери?

— Старшей, — ответил король.

Снова глубокое молчание.

— Я предлагаю, ваше величество, — сказал канцлер, — для начала просто обменяться угрожающими нотами, а тем временем мы прочешем все королевство в поисках волшебника, который сможет отомстить за вас его величеству королю Евралии. К примеру, сир, король, у которого голова перевернута макушкой вниз, лишен того королевского достоинства, каковое необходимо для того, чтобы он пользовался уважением своих подданных. Или парочка носов, расположенных под углом, чтобы нельзя было сморкаться одновременно…

— Ладно, ладно, — нетерпеливо перебил король, — уж я что-нибудь придумаю, если вы найдете волшебника. Но они теперь не так часто попадаются. Да и ухо с волшебниками надо востро держать. У них есть привычка забывать, на чьей они стороне.

У канцлера задрожали губы.