Сказки Апокалипсиса (сборник)

У Максима оставался единственный шанс – попробовать добраться до Полиса. И он тихонько побрел темными переулками в сторону Боровицкой, вздрагивая от каждого звука. Ночью хищники выходят на охоту, а с одним патроном много не навоюешь. Спастись он почти не надеялся.

Свернув в очередной раз за угол, парень огляделся – и увидел лежащие на земле белые колонны. Так вот куда привела его тропинка – как раз к руинам Дома Пашкова, к самому логову ведьмы, если верить Петровичу. Где-то тут, наверное, вход в тот колодец белокаменный. Случайность ли?..

– Стой, кто идет! – раздался грубый оклик.

Максим увидел массивную фигуру в «химзе» и в противогазе. «Может прикинуться мужчиной, женщиной, ребенком», – вспомнилось ему. Мысль про пистолет мелькнула и исчезла – разве оружие тут поможет?

– Ну, здравствуй, бабушка, показывай подземелья свои, – обреченно проговорил парень. Голова у него закружилась, и Максим тихо опустился на растрескавшийся асфальт.

– Что это с ним? – сталкер Полиса удивленно повернулся к напарнику. – Крыша поехала, что ли?

– Молод ты еще. Многого не знаешь, – тихо отозвался тот из-под маски, глядя на бесчувственное тело. – Здесь, возле Великой Библиотеки, в полнолуние еще и не такое бывает…

Михаил Табун Атака блокпоста

(басня)

Блокпост был ровно в полночь атакован

Мутантов доброй сворой в десять рыл.

Гостей незваных поумерил пыл

Станко́вый пулемет. И право слово,

На станции встречали как героев

Отважных и бестрепетных солдат.

Средь прочих выделялись двое:

Один молчал, приему был не рад;

Другой, напротив, хохотал, хвалился,

Мол, дескать, всех мутантов он убил.

Народ внимал речам и лишь дивился

Той храбрости, что парень проявил.

На станции его в лицо все знали.

Он был лгуном, каких не видел свет.

Врун так обрисовал борьбы детали,

Так дерзко на вопрос давал ответ,

Что, не переставая восхищаться,

Зеваки свято верили: «Сейчас

Он правду говорит и, может статься,

Пристойно, без существенных прикрас».

Друзья, что с ним в дозоре воевали,

Молчали до тех пор, пока кретин

Не заявил: «Мне все в бою мешали!

По сути, я бы справился один…»

Вруна сбив с ног в мгновение ока,

Бойцы скрутили и уволокли.

Зеваки по своим делам пошли,

Которых, вероятно, «было много».

К полудню каждый житель точно знал,

Что врун как жил вруном, так и помрет;

Спас станцию не он, а пулемет

Да паренек, что из него стрелял.

Им тот боец на деле оказался,

Что был не рад приему поутру.

Почет, что храбрецу не по нутру,

Обманщику, как водится, достался.

Насчет последнего добавлю, что бойцам

Во время схватки на глаза он не попался.

Всю стычку от начала до конца

Врунишка средь мешков с песком скрывался.

* * *

Кто с совестью и честью не знаком,

Кто воевать горазд лишь языком,

Да на словах неистовый боец,

В людских глазах герой на миг, навеки – лжец!

Сергей Шивков Сказочник

1

Тысячу раз был прав старик Платон: положение человека в этом мире весьма и весьма неустойчиво. Сегодня ты богат и господин, а завтра – нищ и раб. А уж после Катастрофы все так быстро меняется, что и говорить нечего…

Еще вчера в «Бездне», – заметьте, одной из не самой дешевой ресторации на Кольцевой линии, – мы снимали стресс горячительными напитками, отмечая окончание успешной операции. А сегодня я уже трясусь в вагонетке мотопоезда. На красивом языке журналистики это называется «письмо позвало в дорогу», что в переводе с русского на русский означает «в деревню, к тетке, в глушь, в Саратов». И ладно бы в Саратов, а то ведь выпала мне судьбинушка отправиться на Кропоткинскую.

* * *

– Здорово, хлопцы! – фальшиво бодрым голосом приветствовал нас товарищ Новиков, отодвигая полог палатки.

Герыч, увидев одного из членов Политбюро Коммунистической Партии Московского Метрополитена имени В.И. Ленина, входящего вот так запросто и без церемоний, от удивления чуть не упал с ящика, на котором сидел и чистил свой автомат. Наверное, если бы сейчас к нам в палатку вползла копчуха и исполнила на столе танец живота, он и то удивился бы меньше. Если небожитель спустился со своего коммунистического Олимпа и снизошел до простых смертных – спокойная жизнь помахала вам ручкой.

– Здравствуйте, Владимир Николаевич, – ответил за всех Кот, командир нашей группы. – Вы по делу или просто послеобеденный променад совершаете?

– Дело у меня к вам, мужики, – вздохнул Новиков, демонстрируя нам свой профиль с хищным орлиным носом и мужественным подбородком (точь-в-точь как на портретах, утвержденных специальной партийной комиссией).

– Да вы присаживайтесь, товарищ подполковник, – спохватился Челим, подвигая Новикову табурет.

– Спасибо, – скривился тот, словно от зубной боли, – но сидеть некогда. Время, как говорится, деньги. У меня к вам просьба. Надо сегодня проводить одного человечка по вашей тропке на Кропоткинскую. Там передадите его с рук на руки и – до дома, до хаты.

– Сегодня? – уточнил Кот.

– Сегодня вечером. Дело срочное и безотлагательное. Речь идет о жизни и смерти дела революции.

Кот молча посмотрел на нас.

Герыч, усмехнувшись, произнес: