Сказки Белой Горы. Часть II

– Понеслись мы домой, рассказали. Отец взял ружьё, зарядил жаканом, и мы большой командой отправились назад. Подошли, медведя трогаем – готов, намертво я его уложил. Мне доверили честь дострелить его, а то неудобно получается (сразил, мол, зверюгу поносом). Я ему в грудь сверху (он кверху мордой лежал и лапы раскинуты), только звук пф-ф – сдулся и вонь такая пошла…

– Резиновый он что ли? – недоуменно спросил я.

– Я ему лёгкое прострелил, настоящий хозяин тайги.

– Тогда ответь, откуда ты знаешь, что именно он козла с бабой жизни лишил?

– Его собаки опознали…

Николай зашёл за спину рассказчику и покрутил пальцем у виска. Я пожал плечами.

У меня было желание вздремнуть после обеда, но фанат охотничьих приключений принялся со старательностью услужливого человека уговаривать на прослушивание очередного случая. Николай шепнул мне на ухо:

– Последний рассказ, дальше – разбегаемся, не то его до проверки не остановить…

– Зачем шепчетесь, история подлинная, мозолями отмеченная.

Я изумился:

– Почему мозолями, прикладом натёр?

Борис учительско-менторским тоном, как бы снисходя к нашему уровню, начал:

– Ружья, для охоты на зайцев глубокой зимой не требуются. Меня научил Пашка Курощуп. Приходит он ко мне, в феврале дело было, говорит:

«На зайцев пойдём, бери лопату». Я принёс штыковую, он забраковал и потребовал совковую. Пошли с лопатой на зайца. Мне сначала невдомёк, думаю про себя, что на медведя с лопатой – понятно, а с длинноухими – никакой ясности… Поволоклись. Вот опушка леса, поле, следы заячьи. Пашка внимательно к следам приглядывается и ищет, где они обрываются. Нашёл. Говорит мне: «Тут копай, а как заяц выскочит – бей его лопатой, старайся попасть по носу». Я азартно копаю и прозевал момент, когда косой рванул наружу. Заяц петляет, я пытаюсь его прихлопнуть, а попадаю каждый раз по Курощупу, который руками пытается схватить зверя.

– Поменьше эмоций, побольше статистики – прервал зверолюбивого болтуна Николай.

– Хорошо. Двух зайцев мы добыли и пятнадцать раз я съездил Пашке лопатой, из них четыре по физиономии. Его потом целую неделю спрашивали, почему он лицом стал похож на совковую лопату…

Погода замечательная, сухо, градусов четырнадцать, но сил нет выслушивать Борисовы фантазии, и мы расходимся по баракам….

С половины шестого вечера до восьми, мы с Александром Васильевичем посвящаем чаепитию, застольным беседам и рассуждениям, но только в случае, если нет под рукой хорошей книги, или нет настырных полуграмотных просителей. Такие бьются близ Кучака, а он, в свою очередь, сортируя по ему ведомому принципу, рекомендует мне написать неумейке как сацию, апелляцию, возражение, заявление и т.д.

За послепроверочным кофе (мы уже пару месяцев употребляем его вместо чая, используя могучие запасы Кучака) пошло обсуждение дела Тюбетейкина и рассказа одноглазого Юры.