Сказки Бурого Медведя

Вскоре начались в храмовом подворье изменения. В библиотеку был посажен старый тощий дед, ярый приверженец сломанного древа, который давал братьям только те книги, которые разрешил отец Патон. Когда же они спрашивали другие, им говорили, что те знания для них ещё заказаны, так как не явило ещё сломанное древо через братьев чудес своих. Вот когда явит, тогда и посмотрим. Печалились братья, шли к отцу Патону, а тот говорил, что учение их и так идёт хорошо. Что теперь надо к практикам переходить, чтобы уже делами волю сломанного древа показывать. А для того — надо молиться сломанному древу да в полную волю его входить. Для этого надо себя его рабом видеть и полностью волю хозяина на себя принять. Он же, отец Патон, будет им проводником в этом нелёгком деле. Тут ведь каждая малая малость важна. Чуть ошибся, и не выйдет ничего. А он, отец Патон, давно уже со сломанным древом общается, и все знаки его знает, и волю его прочесть и растолковать братьям вовремя сможет.

— А Малёк как же? Ему тоже учиться охота, — спросил Гудим, выставляя брата вперёд.

— Малёк короший малец, у меня на него большой плани, — погладил Малька по голове отец Патон. — Только рано ему ещё большой знаний давать. Вот когда взрослым станет, тогда и продолжит учение, коли с пути не собьётся.

— Так мы уже большие, отец Патон! Нам-то пора уже, — взмолился Потим.

— Вам сломанное древо ещё знак не дало.

— А как узнать знак тот?

— Мы с отцом Мигобием будем в неделю на площади чудеса показывать. Вот после всех наших чудес, когда сломанное древо явит своё присутствие на площади, ви и вийдете с вопросом, стоит ли вам далше знания давать. Коли даст сломанное древо явний знак, так и учиться продолжим.

Пришли братья домой, пригорюнились. Матушка их пожалела, а отец никак в толк взять не мог — как можно волю свою отдать и рабом самого себя считать, хоть и древа, хоть и бога?

— Эх, батюшка, ничего-то ты не понимаешь. Тут ить ничего не получится, пока в полную волю сломанного древа не войдёшь. Только тогда оно через тебя чудеса творить станет.

— Так и не надо нам его чудес ценой вашей воли! — возмутился Охлуп. — Яиц у нас и сейчас достаточно, вон хохлатки и так несутся, знай собирай да в корзину складывай.

— Да какое же это чудо, отец? Они у всех несутся. А мы хотим научиться настоящие чудеса делать!

— Так волю же отдать — что души лишиться! Нешто решитесь на такое?

— Решимся, отец. Слишком много рассказали нам отцы святые о сломанном древе, чтобы не верить ему. Да и как может быть древо коварным — это же не человек. Древо, оно изначально чистое. Оно за всех людей пострадало, на себя их грехи приняв.

— Ох, не нравится мне сие… — вздохнул Охлуп.

Тут Ясна от соседей пришла, где бабку старую лечила. Ей, старой, всё одно помирать, так чего на хорошего лекаря тратиться? Ясна же сколько дадут от души, столько и возьмёт. Вот её и пригласили. Да вот бабка-то на поправку пошла. Сегодня первый раз за полгода, как её скрутило, на Ясну опираясь во двор выходила — на солнышко любовалась. И ведь всего пятый день Ясна её руками лечила, а вот вишь как? Может, и правда стоящая лекарка из неё получится?

— Что пригорюнились, братцы дорогие?

— А, то не твоё дело девчачье, — отмахнулся Потим.

— Так может, помогу чем?

— Чем ты поможешь? Девка деревенская, — встал Гудим. — Пошли, брат, будем думу думать, как нам дальше быть.

Ушли братья, а Ясна в толк не возьмёт, почему они ей не верят? Бабка-соседка вон, ходить начала, и радостно Ясне сегодня. Вышла она во двор, на завалинку села, а Малёк к ней подсел и говорит:

— Не обижайся на них, Яснушка. Учение их остановили чёрные пастыри. Говорят, что продолжить его можно, только когда сломанное древо им на площади знак подаст. Вот в неделю они и будут просить сломанное древо о знамении.

— Так есть о чём печалиться? — улыбнулась Ясна. — Будет им знамение!

На следующий день зарядил дождь, не сильный, но затяжной. Старики и сведущие люди говорили, что на пару седьмиц точно, а чудеса чёрных пастырей на эту неделю назначены. Вот ведь незадача. Собственно, такой дождик никого не испугает, да всё одно неприятно. Но ведь они же святые отцы, так пусть сами это с дождём и решают, времени ещё много: третейник, четверток, пятница, шесток — и уже сама неделя.

Вышла Ясна в третейник перед рассветом из города и направилась через поле к речке. На заре лицом к востоку становилась, солнце встречала и говорила таковы слова:

— Гой ты есть, Солнышко Красное! Светишь ты нам светом своим! Греешь ты нас теплом своим! За что чтим мы тебя и славим от веку! Покажи-высвети лик свой светлый!

Ответило Солнце-Даждь:

— Рад бы я лик свой Земле казать, да тучи меня заслоняют. Попроси Дождя их раздвинуть.

Обращала Ясна взор свой на тучи, сплошным покровом небо укрывшие, да говорила таковы слова: