Сказки Бурого Медведя

— Так дедушка меня учил лес чувствовать да знакомил с ним. Я для Лешего почти свой, а Ясна и вовсе с ним дружит.

— А сколько желюдей у Ясни?

— Она говорила про три, да один израсходовали, два значит осталось.

— А ти мог би добить один для нашей науки?

— Да вы что, отец Патон? Ясна его ни за что не отдаст!

— А ти её не спрашивай. Зачем дефку спрашиват? Возьми и мне принеси. А я тебя лично учить стану всем премудростям общения со сломанным древом. Тогда оно тебе любое желание исполнит. Что ни попросишь, всё тебе дастся.

— Да как же так? Что, и делать для этого ничего не надо будет?

— Нет. Это же настоящее чудо, а не ваши варварские суеверия. Ведь ти сам видел, как сломанное древо твоим братьям знамение дало!

— То знамение им Ясна устроила, а не древо ваше. И в следующий раз у них без неё ничего не получится.

— Вот я и хочу узнать — как она это делает? Возьми у неё жёлюдь и принеси мне.

— Да как же это, отец Патон? У родной сестры красть?

— Не красть, глюпий, а просто взять, чтобы она не видела.

— Так это и есть воровство. Не буду я этого делать!

— Ах так! — вскочил отец Патон. — Не хочешь по-хорошему, значит по-плохому сделаешь! А ну-ка, палач, тащи его в пытошную!

Схватил палач Малька, и ухмыляясь, как пушинку понёс пытать.

Отец Мигобий в это время Ясну подстерегал. Запала ему в голову мысль — заставить её лечить людей во славу сломанного древа. Тут ведь всем хорошо. Она лечит себе, отец Мигобий деньги собирает, а народ к сломанному древу за исцелениями валом валит! Вот вышла она от больной, домой направляется, тут отец Мигобий её и остановил.

— Здравствуй, красна девица! Хочу я тебе предложений хороший сделать! Ти только послюшай.

— И вам здравия, отец Мигобий. Слушаю вас.

— Ти вот людей лечишь, а сама в старом платье ходишь. Негоже такой полезний девка в старом платье ходить. Новое надо, да не одно! А тебе за твой труд никто как положено не платит. Ти приходи ко мне в больницу, там лечи от имени сломанного древа, а я тебе хорошую плату обеспечу. И будет у тебя всё, что нужно! И платья, и румяна, и браслеты разные! И хороми тебе отдельно поставим! Что ти с родителями да братьями в тесноте живёшь? На серебре есть будешь! На пухових перинах спать будешь! Заморский персик да виноград кушать будешь!

— Не пойму я что-то. В работу вы меня зовёте али замуж сватаете? Но — ни то, ни другое мне не годится. Нельзя дело подневольно делать, а в мужья вы мне не подходите.

— Так не неволю же я! Ти как лечишь, так и лечи, только от имени сломанного древа. А жениться нам по вере нашей нельзя. Для нас даже мисли о женщинах — грех большой, ибо женщина — это сосуд греха!

— Тем более не смогу я лечить у вас никого, так как грешные мысли вызываю. А уж про то, что сломанное не может лечить, потому что ему самому сила для восстановления нужна, и ребёнку понятно. Оно скорее у другого силу заберёт, чем свою отдаст. Лишь когда сам здоров да ладен, можно и вокруг себя лад нести. Иначе не будет проку никакого.

— Да что же ти такое говоришь? Я, отец Мигобий, биль лучшим студентом, лучших университетов всех просвещённих стран! Я великий магистр медицины пяти королевств! Мои трактати лежат в лучших библиотеках мира! А ти, дефка деревенская, где училась? Сколько книг о болезнях ти прочла? Сколько трактатов и таблиц о лекарствах и системах их применения ти вообще в жизни видела? Сколько элементов и веществ ти знаешь?

— Да где ж нам, лапотникам, по просвещённым странам болтаться? Мы уж так, как-нибудь. Дедовым способом, без книг и трактатов, а просто чувством да пониманием лад в людях настраиваем, с Миром единим, оно всё и проходит!

— Не буду я с тобою, дефка неграмотная, спорить! Но скажу тебе так! Либо ти у меня в больнице лечишь! Либо вообще лечить не будешь! А если будешь, то берегись!

— Так ведь люди идут — как откажешь? А о неграмотности да темноте моей не вам, Жизни не чувствующему, говорить. Вы ж со своей учёностью сперва живое на мёртвые элементы да вещества разбираете, а потом их лечить пытаетесь. А того не поймёте, что мёртвое лечить, как камень поить — хоть и льётся вода, да не усваивается. Дедушка меня учил не таблицы сверять, а Жизнь чувствовать! А коли расстроилась Жизнь, так и болеет человек. А как назад её в лад привести — мне много подсказчиков. Вода нашепчет, травы прошелестят, Солнышко просветит, туман росою напишет, а Земля-Мать силы даст, чтобы сладилось всё, как от Роду положено! Так зачем, при таких помощниках, мне какие-то трактаты да таблицы, всех под одну гребёнку расчёсывающие?

— То — есть ересь языческая! А тебя я предупредил, дефка!

Развернулся отец Мигобий, раздражённо на землю плюнул и быстро пошёл в сторону храмового подворья.

На следующий день позвал отец Патон к себе братьев, да и говорит:

— Слаб я вчера биль, но постарался поскорее Малка расколдовать. И то, еле успел. Он бедний весь ожогами, язвами и ранами покрился! Ещё би немного, и всё. Сейчас в бреду лежит, в больнице у отца Мигобия. Не знаю, виживет или нет. Сходите к нему потом.