Сказки Бурого Медведя

Отец Мигобий за свою жизнь прошёл большую школу. Он много учился, много работал. Он был учёным и исследователем по натуре и с удовольствием занимался бы только наукой, но на свете слишком много людей, что хотят использовать науку и знания только в своих целях. И ещё для того, чтобы других людей в подчинении держать. А потому — знания скрывались, к ним не допускались люди, не причастные к той или иной семье, ордену, храму, секте, клану, тайному обществу… Человеку, просто занимавшемуся изучением Мира, трудно и небезопасно, чтобы его вообще услышали, а уж приобрести какую-то известность и тем более признательность — дело почти безнадёжное. Уж кому, как не отцу Мигобию, это знать? Потомок славного делами, но бедного землёй и златом рода, он, увлёкшись наукой ещё в юношеском возрасте, отправился учиться. А изучив основы академической науки, вынужден был примкнуть к последователям сломанного древа — самого влиятельного религиозного движения просвещённого мира. Только под их покровительством он мог заниматься любимым делом, но гордость не позволяла ему оставаться простым служкой на побегушках, трудами которого распоряжаются другие. Это его труды, его достижения, его открытия, и пользоваться ими должен он. И слава за них должна достаться ему. Для этого нужно было стать не просто одним из последователей сломанного древа, а занять положение в высших кругах. Такое не под силу тупому и ленивому. Тут нужен не только ум, но и хитрость, и коварство, и осторожность, и лесть, и огромное терпение. Кроме того, нужны те же знания о положении дел внутри высшей власти. Отец Мигобий быстро научился всему этому, но путь к вершинам занял много времени. Он уже далеко не молод, хоть и стариком назвать пока нельзя, но он часто жалел о том, что большую часть времени потратил на этот подъём по иерархической лестнице, а не использовал на научные изыскания.

Небольшая ошибка в отношениях с великим хранителем коры сломанного древа стоила ему опалы и высылки в эти дремучие дебри, «для подвижнического подвига в продвижении истинной веры среди варваров», как было написано в указе главы святых отцов. Поначалу он и воспринимал эту поездку как ссылку, но потом стало твориться непонятное. Его убеждения в том, что варвары тупы, дики и кровожадны, рушились на каждом шагу! Часто он поражался, как просто они обучаются. Насколько точно понимают процессы, происходящие вокруг них. Как легко и естественно используют свои знания. У них своя письменность! Они знают музыку, пение, танцы, могут записывать знаками звуки и цифры

Они не падают ниц перед правителем и не боготворят его, а лишь признают его главенство. Но по-настоящему он был поражён их лекарским искусством! Он так и не смог понять многого из того, как люди избавляются от болезней! Хотя не просто считал себя одним из лучших знатоков медицины, но и на самом деле был им. В том, что он «угадывал» те или иные болезни в человеке до того, как тот начинал чувствовать первые её признаки, не было ничего сложного. Собственно болезни и не было. Достаточно заложить в человека подозрения. Заставить его представить в себе боль, и дальше всё сделает его мнительность. У него на самом деле заболит живот, спина или ноги. Вот и будет он лечиться всю жизнь, принося тебе деньги и процветание. Отец Мигобий лечил не только согласно новейшим методикам просвещённого мира, но и создавал свои личные рецепты и схемы их применения, и все они работали не в пример лучше многих и многих рецептов, разработанных его коллегами. Варвары же лечили как-то по-другому. Их способы часто не поддавались никаким научным постулатам и никакой логике. Поэтому казались отцу Мигобию шарлатанством, и он готов был бороться с ними всеми доступными способами. Но больные вы-здо-рав-ли-ва-ли. Это был неоспоримый факт, и против него ничего нельзя было поделать. Списать выздоровление на происки тёмных сил не позволял его научный склад ума. Он сколько угодно мог говорить об этом при других, но сам в это не верил. Он был уязвлён в своей научной гордыне. Он был на грани разорения как деловой человек. У него проснулась зависть. И последней каплей стала эта девка, которая лечила играючи, совершенно не представляя себе, каких трудов это должно стоить лекарю.