Сказки Эстонии

– Коли так – слушай, сын мой, – продолжал Ману. – Раз в семь лет собираются все змеи на пир к змеиному царю. Повезло тебе: празднество аккурат на завтрашнюю ночь выпадает. Должен ты ждать на болоте, затаившись, а когда поставят перед змеиным царём золотую чашу, полную козьего молока, надобно тебе макнуть в молоко кусочек хлеба и съесть его немедля. Ибо увидят тебя змеи, и принуждён ты будешь спасаться бегством. Изловчишься – познаешь все ночные тайны земли, скрытые от смертных. Маху дашь – несдобровать тебе, змеи с тобой поквитаются.

Отвесил юноша низкий поклон. Ещё слушая про змеиного царя, укрепился он в намерении рискнуть жизнью ради знаний.

Сумерки встретил наш герой уже на болоте. Сидит за кустом, оглядывается по сторонам. Где же змеиный царь, где приготовления к пиру? Одни только кочки, да мох, да озерца под луной мерцают!

До полуночи маялся юноша. Вдруг видит: сияние разливается над болотом, словно от алмазной звезды. И задрожала трясина, и отверзлась, и явились из-под каждой кочки многие сотни змей. Все они ринулись к сердцу болота, где ярче всего было сияние, ибо знали: там, под самой большой кочкой, ждёт их царь.

Извивались змеи, сплетались в клубки, и такая дрожь от этого шла, что юноша не смел и шагу ступить. Оцепенел он, окаменел! Ни руки, ни ноги не слушаются, одни только глаза жадно глядят!

Много ли, мало ли времени прошло – совладал юноша со своим страхом, стал красться к змеиному скопищу.

Со слов мудреца не понял он, до чего мерзкая картина ему предстанет. Не рассчитал своих сил заранее! А уж гаже и вообразить ничего нельзя. Тысячи змей, больших, средних и малых, чёрных, жёлтых, серых, пёстрых, окружили своего государя, а тот был огромен, толст, как древесный ствол, и носил золотую корону на своей чудовищной голове. Корона-то и освещала болото. Шипели змеи все разом, высовывали свои раздвоенные языки. Отвращение сковало юношу. Да разве посмеет он сунуться к змеям? Они ведь его насмерть закусают!

И вдруг он увидел чашу. Золотую чашу, полную козьего молока! Стояла она возле змеиного царя, и почти касался мерзкий змей этой чаши своей мордой.

Понял юноша: если упустить возможность сейчас, новая не представится. Во-первых, ждать надобно ещё семь лет; а во‐вторых, теперь, зная, сколь отвратительны змеи, ни за что не пойдёт он к ним на болото.

Волосы у него дыбом стояли, по коже мороз подирал, всё внутри содрогалось – однако продвигался юноша всё ближе к золотой чаше. На его счастье, змеи так туго сплелись, что не могли дотянуться до дерзкого смертного. Они только головы поднимали, покачивались да жала угрожающе высовывали.

Подобно молнии, рванулся юноша с места, окунул хлеб в молоко, сунул в рот – и ну бежать без оглядки. Скорее прочь с болота, чтобы не видеть гадов, не слышать, как они шипят, как трутся друг о друга их скользкие чешуйчатые тела!

Казалось юноше, все змеи за ним в погоню устремились. Не помнил он, сколько времени прошло, не знал, далеко ли удалось убежать. Обессиленный, рухнул на траву и лишился чувств. Но и бесчувственного, преследовали его бредовые видения. Мнилось юноше, будто змеиный царь обвил его тело кольцами и кости ему ломает. С диким воплем вскочил он и понял: не змеиные петли, а солнечные лучи его обнимают. Никаких змей, никаких следов не было вокруг, от болота же проклятого отбежал юноша на целую милю. Ощупал он руки и ноги, убедился, что целёхонек, и возрадовался. И впрямь, великая то была удача: уйти невредимым от змеиного царя и его подданных!

Во рту ещё чувствовал юноша вкус хлеба и молока. Но вот стал ли он мудрее? Это ещё надо проверить! «Нынче же ночью пойду в лес, погляжу, откроются ли мне земные тайны!» – решил смельчак.

И тайны открылись. Узрел юноша такое, что никогда не представало взорам смертного.

Под луной сверкали золотом шатры, развевались на них серебряные флаги, а среди деревьев слышались дивные голоса – будто ветерки между собой перекликались. Ещё мгновение – и выступили на поляну прекрасные девы. То были лесные нимфы, дочери самой земли. Каждую летнюю ночь собираются они танцевать да играть, а с рассветом исчезают.

Упивался юноша дивным зрелищем и жалел, что не сотня глаз у него, – двумя-то глазами не мог он разом охватить всю поляну, заметить и запомнить каждую бесценную подробность.

Чуть посветлело в лесу – это заря занялась. Тотчас будто серебристая пелена стала опускаться на прекрасных дев, и растаяли они, как туман. Всё надеялся юноша, что хоть одна нимфа снова явится. Напрасно прождал он и пошёл восвояси, уже когда солнце было высоко.