Сказки и легенды писателей Америки

Гомер последовал его совету, но и это не помогло: автомат по-прежнему автоматически выталкивал пончики и делал это с завидной равномерностью часового механизма.

— Ничего, продадим и эти, — сказал Гомер. — Но все-таки лучше я позвоню дядюшке Одиссею.

Гомер попросил парикмахерскую и, пока ждал ответа, насчитал еще ровно тридцать семь пончиков, скатившихся но желобу в ящик.

Наконец на другом конце провода подняли трубку, и Гомер услышал голос:

— Алло. Марикпахерская… то есть я хотел сказать — парикмахерская…

— Здравствуйте, шериф, — сказал Гомер. — Это Гомер Прайс. Я хочу поговорить с дядюшкой Одиссеем. Можно?

— А он как раз играет в карты. Сейчас его ход. Ему что-нибудь передать?

— Ага, — сказал Гомер. — Я нажал в автомате кнопку «Стоп», а он продолжает делать колечки из теста, и они падают одно за другим на противень с горячим маслом и продолжают подрумяниваться с одной стороны и после переворачиваться на другую, а потом их выталкивает в желоб и они скатываются по нему в ящик. И никак не остановишь!

— О’кей, — сказал шериф. Не тради клубку… то есть не клади трубку, я сейчас ему все скажу…

Гомер посмотрел через плечо и сосчитал еще ровно двадцать два новых пончика, скатившихся по желобу, пока не услышал снова голос шерифа, который говорил:

— Алло, ты слушаешь? Он сказал, что сейчас придет. Только закончит этот кон.

— Хорошо, — сказал Гомер. — Спасибо, шериф. До свидания.

Уже весь подоконник был заставлен пончиками, и теперь Гомер и Габби носились по кафе и раскладывали новую продукцию по тарелкам и подносам, а когда и там не хватило места, начали загружать прилавок.

— Да, что-то очень много, — сказал Гомер. Никогда такого не было.

— Еще бы, — ответил Габби. Я насчитал семьсот семьдесят семь пончиков и бросил. А это было уже минут пять назад. Снаружи, перед витриной кафе, начали собираться люди, и кто-то сказал, что пончиков тут, наверно, в пять раз больше, чем населения в городе Сентерберге, и что интересно, как собирается этот хитрец Одиссей все их продать и кому.

Правда, время от времени кто-нибудь входил в кафе и покупал два-три пончика, чтобы съесть их тут же, и штук десять — двадцать, чтобы взять домой, но пока он это делал, машина выдавала еще раз в тридцать больше.

К тому моменту, когда дядюшка Одиссей и шериф, с трудом протолкавшись через толпу, вошли наконец в кафе, это было уже не кафе, а склад пончиков! Пончиковое царство! Они лежали повсюду: на подоконнике, на тарелках и подносах, на полках, на прилавке… И не в один ряд, а в десять, пятнадцать, двадцать рядов и этажей!

А новые пончики все продолжали скатываться по желобу в ящик с завидной равномерностью часового механизма

— Ой, дядюшка Одиссей! — закричал Гомер. — Ой, шериф! У нас тут не все в порядке!

— Я это вижу, чтоб меня поколотили! — сказал дядюшка Одиссей.

— Это может на самом деле случиться, — сказал шериф, — когда твоя Агнесса вернется домой… Впрочем, очень неплохие пончики, а? Только вот что ты с ними будешь делать?

Дядюшка Одиссей застонал.

— О Боже! — проговорил он. — Что скажет Агнесса? Мы ведь их ни в жизнь не продадим!..

И тут мистер Габби, который с прихода дядюшки Одиссея не сказал еще ни слова, перестал укладывать пончики и произнес:

— Знаете, что вам нужно? Вам нужна хорошая реклама. Человек, умеющий делать рекламу. Поняли меня? У вас есть пончики, а значит, вам необходим рынок сбыта. Так? Чтобы спрос сравнялся с предложением. В этом все дело.

— Правильно! — закричал Гомер, хотя половины не понял. — Мистер Габби прав. Нужен этот… рынок сбыта. Знаете, кто такой мистер Габби? Он мистер Сандвич, рекламный человек! Он может ходить по всему городу и созывать покупателей. Только надо повесить на него два плаката — спереди и сзади… Чтобы все видели.

— Считайте, что вы уже на работе, мистер Габби, — сказал дядюшка Одиссей.

И тут же они быстро написали на картоне два объявления о продаже пончиков и засунули между ними мистера Габби, после чего тот сразу сделался мистером Сандвичем. А еще одно объявление было вывешено в витрине кафе. Огромные буквы гласили:

РАСПРОДАЖА ПОНЧИКОВ!

А тем временем нутро автомата продолжало выделывать колечки из теста, и они падали одно за другим на противень с горячим маслом; там они подрумянивались с одной стороны, потом переворачивались на другую, и готовые хрустящие пончики с завидной равномерностью часового механизма продолжали скатываться по желобу в ящик пончикоприемника.

— Вся моя надежда на этого мистера Сандвича, — сказал дядюшка Одиссей, горестно покачивая головой. — Иначе бедная Агнесса упадет в обморок… или не знаю что будет.

Шериф отправился на улицу поддерживать порядок — такая там собралась уже толпа, и все толкались, чтобы лучше увидеть, как новые и новые пончики выскакивают из автомата и как их укладывают штабелями на столах и стульях, на прилавке и подоконнике.

Шум стоял страшный, потому что каждый из собравшихся высказывал свое предположение насчет количества пончиков и все называли разные цифры. А иногда кто-нибудь и покупал один-два пончика.

Но вот вернулся мистер Габби и сказал: