Сказки нового Хельхейма

– Видишь, слышишь и не боишься, – заключил дед Аркадий. – Это мне с тобой повезло.

– Как у тебя дела? – наконец спросил призрака Штехнер. Просто чтобы поддержать разговор. Но тут же подумал: так, стоп. Он же призрак. Про смерть, по идее, должен всё знать. Может расскажет, как оно там устроено? И что стало с моей Иреной? А вдруг научит, как её потом догонять?

Дед Аркадий сказал сочувственно:

– Маешься. – Не с вопросительной, с утвердительной интонацией, так что не было смысла ему отвечать. Помолчал и добавил: – Ты за неё лучше порадуйся. Легко умерла, хорошо, далеко отсюда ушла.

– Легко, это да, – согласился Штехнер. – Здесь, в палисаднике, в этом кресле. Сидела и улыбалась такой особой, хорошо её знаю, улыбкой, как будто боль только что прошла.

– То-то и оно, – веско подтвердил дед Аркадий. – За это можешь сказать мне спасибо.

– Тебе?! – опешил Штехнер.

– Мне, – кивнул дед Аркадий. – И всем нам.

– Ангелам? – осенило Штехнера. – Ты теперь ангел?

– Спятил, что ли, совсем?

Дед Аркадий всколыхнулся и даже отчасти утратил форму, как оплывающая фигурка-свеча – то ли от удивления, то ли от возмущения, то ли призраки так смеются, чёрт его разберёт.

– Какой из меня ангел, – наконец сказал призрак. – Я сосед твой, Аркадий. Вроде похож на себя живого. Неужели ты меня не узнал?

– Да узнал конечно. Просто подумал, ты после смерти ангелом стал.

– Ну здрасьте. Ангелов из мёртвых людей не делают, – строгим учительским тоном сообщил дед Аркадий. – Они совсем иначе рождаются. – И, помолчав, признался: – Правда, не знаю, как.

– А кому тогда «нам» спасибо?

– Сторожам.

– Сторожам, – повторил Старый Штехнер. И ещё раз, сам не зная, зачем: – Сторожам.

– Сторожа, – объяснил дед Аркадий, – стерегут дороги, по которым уходят мёртвые. Это же только кажется, будто все одинаково умирают, а на самом деле у мёртвых знаешь сколько дорог? У-у-у, без счёта! Бывают совсем плохие, по которым никому не надо ходить. Никакому злодею не пожелал бы. А бывают такие хорошие – красота! Знали бы люди, что их ждёт на этих дорогах, руки бы на себя добровольно накладывали, чтобы туда поскорее сбежать. Ну, может, пока молодые, любовь, то-сё, интересно, ещё терпели бы. Но до старости точно никто бы не доживал.

Когда призрак сказал про плохие дороги, Штехнер запоздало испугался за Ирену. Она-то не знала, что после смерти бывают такие опасности! Куда угодно пойти могла. Иренка вообще оптимистка. И доверчивая. Была.

– Да хорошей дорогой твоя пани Ирена ушла, чего ты всполошился, – утешил его дед Аркадий. – Я ей самую лучшую из всех дорог подсказал.

– Ты подсказал?

– Ну да. Это моя работа. Для того и нужны сторожа, чтобы подсказывать умирающим, какая дорога хорошая. А к плохим даже близко не подпускать. Как по мне, они от плохих дорог сами должны бы шарахаться. Сразу же видно, что добра там не будет. Но нет! Некоторых на плохую дорогу как магнитом притягивает. Иногда, не поверишь, до драки доходит. Ты ему: «Даже не вздумай, сюда нельзя, поворачивай», – а он невменяемый и прёт как танк. Ну, я только в самом начале два раза подрался, пока был неумелый, неопытный, а потом научился самые худшие пути запирать.

– На замок, что ли? – изумился Старый Штехнер. – Как дверь в сарай?

– Что-то вроде. На самом деле, невелика премудрость. Запер и запер, подумаешь. Это умеют все сторожа. А вот что действительно трудно – это успеть заранее, к самой последней минуте, пока человек ещё жив. Если развернуть умирающего лицом к хорошей дороге, ему будет не страшно, не больно, а весело, легко умирать.

– И ты развернул мою Иренку к хорошей дороге? То-то она так улыбалась.

– Ну да. Но, по правде, с ней было совсем нетрудно. Я только чуть-чуть помог, а дальше она всё сама.

– А говоришь, не ангел, – вздохнул Старый Штехнер. – По мне, тот и ангел, кто от самого страшного спас. Я, знаешь, раньше, когда Ирена была жива, иногда думал, что лучше бы сам два раза перед смертью помучился, если бы так было можно – за неё и за себя. Но и без меня хорошо получилось! Я теперь твой должник навсегда.

– Да ну, никакой не должник, – отмахнулся от него дед Аркадий. – Ты же меня ни о чём таком не просил, я сам. Сторожа вообще для себя стараются. Когда кто-то уходит хорошей дорогой, сторож его радость, как свою чувствует. Ух, красота!

– А куда она пришла по этой дороге? И как там теперь живёт? – спросил Штехнер, и вот тут ему наконец стало страшно, как до сих пор никогда в жизни не было. А вдруг дед Аркадий сейчас расскажет что-то ужасное? Про ад, или даже чего похуже? Ада, конечно, нет и не может быть, никогда в эту ерунду не верил, но вдруг призрачный дед Аркадий сейчас наврёт, или просто пошутит про ад? Кто этих призраков знает; в конце концов, они, вроде, для того и нужны, чтобы людей пугать. Обманет, голову заморочит: «В аду твоя Ирена томится!» – не верю-то я не верю, но как потом с этим жить? Не надо было его расспрашивать, – в панике думал Штехнер. – С другой стороны, он же мой единственный знакомый покойник. Другого шанса не будет. Я не мог не спросить.