Сказки о воображаемых чудесах

Алисса попрощалась с ним в спешке. Скоро должен был приехать лимузин и забрать ее в город; ее не будет несколько следующих вечеров; она переживала о нем, о его здоровье, и надеялась, что все в порядке… «Конечно, все в порядке», — в раздражении сказал мистер Мьюр. Из-за слишком долгого сна он чувствовал себя вялым и бестолковым, сон его вовсе не освежил. Когда Алисса поцеловала его на прощание, казалось, он скорее смирился с поцелуем, чем ответил на него; после ее отъезда ему пришлось бороться с желанием вытереть рот тыльной стороной ладони.

— Помоги нам Бог, — прошептал он.

Потеряв душевный покой, мистер Мьюр постепенно утратил и интерес к коллекционированию. Когда букинист предложил ему редкое издание Directorium Inquisitorium в одну восьмую листа, он испытал лишь тень волнения и позволил сокровищу уплыть из его рук — к другому коллекционеру. Спустя всего несколько дней он отреагировал с еще меньшим энтузиазмом, когда ему предложили готическое издание Belfagor Макиавелли в одну четверть. «Что-то не так, мистер Мьюр?» — спросил книготорговец. (Они сотрудничали уже четверть века.) «А разве что-то не так?» — отозвался мистер Мьюр с иронией и повесил трубку. Больше ему с этим человеком говорить не довелось.

Финансовыми вопросами он теперь интересовался еще меньше. Перестал отвечать на телефонные звонки джентльменов с Уолл-стрит, управлявших его денежными средствами. Ему довольно было знать, что деньги на месте и всегда останутся на месте; подробности отныне казались ему вульгарными и вызывали скуку.

На третьей неделе сентября случилась премьера спектакля, в котором Алисса дублировала главную актрису. Пьеса получила прекрасные отзывы, а это значило, что жизнь ей предстояла долгая. Хотя примадонна была в добром здравии и было маловероятно, что она в обозримом будущем пропустит хоть один вечер, Алисса все равно считала, что ей лучше оставаться в городе подольше, и порой не приезжала домой по целой неделе. (Мистер Мьюр не знал, чем она там занимается, как заполняет свои дни и вечера, а прибегать к расспросам не позволяла гордость.) Когда она приглашала мужа присоединиться к ней на выходных (почему бы ему не навестить кого-нибудь из своих букинистов, ведь раньше ему так нравились подобные визиты?), он отвечал просто: «Но зачем? Все, что мне нужно для счастья, у меня есть и здесь, в деревне».

С той памятной ночи, когда Миранда попыталась задушить мистера Мьюра, они еще острее стали ощущать присутствие друг друга. Белая кошка больше не избегала его; напротив, словно в насмешку, она оставалась на своем месте, когда он входил в комнату. Если он подходил, то она ускользала лишь в самый последний момент, чаще всего прижимаясь к полу и уползая по-змеиному. Он ругался; она скалила зубы и шипела. Он громко смеялся, чтобы показать, что она ему совершенно безразлична, она вспрыгивала на буфет, туда, где он не мог ее достать, и устраивалась, чтобы блаженно вздремнуть, как умеют лишь кошки. Каждый вечер в назначенный час звонила Алисса; каждый вечер она спрашивала о Миранде, и мистер Мьюр говорил: «Пышет здоровьем и красотой, как и всегда! Жаль, что ты не можешь на нее посмотреть!»

Время шло, и Миранда становилась все более дерзкой и беспечной — возможно, она недооценивала быстроту реакции хозяина. Порой она появлялась у него под ногами, и он почти спотыкался об нее на ступеньках или на пороге; осмеливалась приближаться, когда он стоял с опасным предметом в руке: кухонным ножом, кочергой или тяжелой книгой в кожаном переплете. Раз или два, когда мистеру Мьюру случалось замечтаться за едой (теперь он принимал пищу в одиночестве), она даже вспрыгивала к нему на колени и проносилась по столу, опрокидывая тарелки и стаканы.

— Вот дьявол! — визжал он и размахивал кулаками ей вслед. — Чего ты хочешь от меня?!

Интересно, какие слухи ходили о нем среди слуг на черной лестнице? Интересно, доходили ли эти слухи до Алиссы?