Сказки о воображаемых чудесах

Слеп, но не безнадежно слеп: ибо он мог видеть (вернее, не мог не видеть) пятна белизны, оттенки белизны, поразительные переходы белого в белое, которые, будто крохотные водовороты, кружились в потоке, что проносился над его головой, то останавливаясь, то продолжая течение. Эта река была лишена формы и очертаний, в ней не было никаких грубых намеков на предметы в пространстве….

Судя по всему, он перенес не одну операцию. Он не знал, сколько именно, и ему это было безразлично. В последние недели с ним заводили серьезные разговоры о еще одной возможной операции на мозге, целью которой (предположительно) было восстановление двигательной функции пальцев на левой ноге, если он правильно все понял. Если бы он мог, он бы рассмеялся, но, с другой стороны, достойное молчание тут было уместней.

Милый голос Алиссы присоединился к всеобщему хору, выступавшему с вялым энтузиазмом, но, насколько ему было ведомо, операция так и не состоялась. Или, если ее и провели, то никакого ощутимого результата она не произвела. Пальцы на левой ноге были так же далеки и так же неподвижны, как и все прочие члены его тела.

— Как тебе повезло, Джулиус, что появилась другая машина! Ты ведь мог умереть!

Судя по всему, Джулиус Мьюр ехал на своем автомобиле в жуткую грозу по узкой дороге Ривер-роуд, что была проложена высоко над берегом; вопреки своему обыкновению, он превысил скорость, потерял управление, врезался в ограждение, которое оказалось слишком хлипким, и перелетел на другую сторону… «Чудом» его выбросило из горящих обломков. Две трети костей в его хрупком теле переломались. Множественные трещины в черепе. Компрессионный перелом позвоночника. Прободение легкого… Вот так Джулиус очутился здесь, в месте своего последнего отдохновения, в этом месте молочно-белого умиротворения — собранный из кусочков, что разлетелись в разные стороны, как осколки лобового стекла.

— Джулиус, дорогой? Ты не спишь?

Знакомый голос с решительными нотками жизнерадостности звучал из тумана, и он пытался подобрать для него имя. Алисса? Или нет, наверно, Миранда? Какое из двух?

Порой, иногда даже в его присутствии, говорили, что однажды его зрение, возможно, частично восстановится. Но Джулиус Мьюр едва ли это слышал, и едва ли его бы это тронуло. Он жил ради тех дней, когда, пробудившись от дремоты, он чувствовал, как к нему на колени опускается нечто пушистое и теплое — «Джулиус, дорогой, сегодня у тебя особый гость!» — мягкое, но на удивление тяжелое; то, от чего исходил жар, но жар приятный; поначалу кошка вертелась (этим зверькам обязательно надо покружить, определяя самое уютное место, а потом уж усесться), но уже через несколько минут становилась восхитительно расслабленной и принималась ласково массировать его ноги когтями и мурлыкать, а потом погружалась в сон одновременно с ним. Ему бы хотелось, преодолев молочное мерцание, увидеть ее особую белизну; конечно, приятно было бы хоть раз еще почувствовать мягкий, изумительно шелковистый мех. Но он слышал гортанное мелодичное мурлыканье. Он мог ощущать — хотя бы отчасти — теплый пульсирующий груз ее тела, чудо ее загадочного существования рядом с его собственной жизнью. И он был бесконечно за это благодарен.

— Любовь моя!

________

Сегодня Джойс Кэрол Оутс — одна из наиболее почитаемых и плодовитых авторов в Соединенных Штатах. Она пробовала себя во всех жанрах и формах. Пылкий интерес к готической литературе и психологическому триллеру побудил ее писать мрачные остросюжетные романы под псевдонимом Розамонд Смит, а также создать множество рассказов — их оказалось так много, что хватило на пять сборников, включая недавние «Музей доктора Мозеса: рассказы о тайнах и интригах» («The Museum of Dr. Moses: Tales of Mystery and Suspense») и «Дикие ночи! Рассказы о последних днях По, Дикинсон, Твена, Джеймса и Хемингуэя» («Wild Nights!: Stories about the Last Days of Poe, Dickinson, Twain, James, and Hemingway»). Также она выступила в качестве редактора сборника American Gothic Tales («Американские готические рассказы»). Ее новелла «Зомби» выиграла премию Брэма Стокера.

Среди последних романов Джойс Кэрол Оутс назовем «Кровавая маска» («Blood Mask»), «Дочь могильщика» («The Gravedigger’s Daughter») и «Моя сестра, моя любовь: Задушевная история Скайлера Рэмпайка» («My Sister, My Love: The Intimate Story of Skyler Rampike»). Она преподает литературное творчество в Принстоне. Совместно с ныне покойным мужем Реймондом Дж. Смитом они в течение многих лет содержали маленькое издательство и литературный журнал The Ontario Review.

Оутс — большая поклонница кошек; ее перу принадлежат несколько мрачных рассказов об этих созданиях. Тот, что перед вами, можно рассматривать как обратную сторону «Черного кота» Эдгара Аллана По.

Возвращения Джек Кетчам

— Я тут.

— Что?

— Я тут, говорю.

— Ох, вот только не начинай сейчас. Только не надо.