Сказки Пятиречья

- Ну ты прям как ребенок: что да почему. Откуда мне знать? – возмутился Винсент, смешно взмахнув в воздухе руками.

- Неужели ты за эти годы не удосужился хоть немного изучить мир, в котором нынче живешь?

- Да что тут изучать? – скривился Винсент. – Вырожденцы же.

- Разве тебе не интересно, как природа приспосабливается к новым условиям жизни? – удивился Лаони.

- Нет, - честно ответил полуэльв. – Мне куда важнее знать, как нам, нормальным людям, продержаться еще хотя бы век – на большее этого мира точно не хватит.

- Но что если мир не умирает, а меняется? – предположил Лаони. – Может, стоит просто привыкнуть к его новому облику?

- Хочешь – привыкай, - раздраженно ответил Винсент, которому в сапог попал камешек. – А как по мне, так глаза б мои не видели эту траву и этих уродцев.

Он брезгливо стряхнул с сапога безглазую лягушку.

- Я просто хотел сказать, что природа не виновата в том, что с ней происходит, - пояснил Лаони. – Она выживает, как может. И если не сравнивать вырожденцев с их предками, то в них тоже есть своя красота.

Винсент остановился и красноречиво ткнул пальцем в «красоту»: распухшую то ли от пуха, то ли от обжорства сову, тянущую соки из бесформенного крысиного тельца через здоровенный клюв-жало.

- Нет, ну если не знать, что это сова… - задумчиво начал Лаони и замолк.

- Даже для паука она отвратительна, - заметил полуэльв. – Так не должно быть, и ты знаешь это лучше других.

- Мне просто надоело слушать, как все вокруг ноют: в прежние времена то, в прежние времена это, - пожал плечами эльв. – А сами при этом сидят на одном месте и ничего не делают.

Винсенту послышался укор в словах мага, он насупился и, бурча, поспешил уйти вперед.

Чем дальше они уходили от Тэллы, тем более непривычным становился пейзаж. Менялись не только трава и птицы, но и деревья, животные, насекомые и даже сама земля: на некоторых участках она притягивала людей сильнее, чем нужно, а одну прогалину Винсент даже обошел широким полукругом, так и не сумев внятно объяснить другу, чем же она ему не понравилась.

- Винсент, а ты людей-вырожденцев видел? – спросил Лаони, когда они остановились перекусить на относительно нормальной полянке.

- Видел, - ответил тот.

- И какие они? – оживился эльв.

- Да всякие, - пожал плечами полуэльв. – В основном, конечно, выглядят как все, но разум у них – в лучшем случае как у собаки. Сэмери обычно таких и набирает в свое «войско»: они послушные очень, если выдрессировать как следует. Но бывает, что и внешне отличаются. Альбиносов, например, среди них не в пример больше. У некоторых частей тела не хватает: ушных раковин, например, или мизинцев. Видел как-то раз одного без носа. Зубы тоже часто ненормальные: растут где попало. С эльвами такого не бывает: ваши просто живут с каждым поколением все меньше. А вот как-то раз видел я армара, так он, представь себе, был с хвостом и жабрами!

- Что, как урланг, что ли? – уточнил Лаони.

- Нет, говорю же тебе: урланги умные, а эти – тупицы непроходимые. Почему, как ты думаешь, мы столько лет даем сэмери отпор? Крепость у нас, конечно, знатная, но умные люди нашли бы способ достать нас и там. А у вырожденцев на это фантазии не хватает.

- Разве сэмери не может думать вместо них? – удивился Лаони. – Ты же говорил, они послушные. Сказал бы им, куда идти и что делать, они бы и сделали.

- Трус он, - с ехидной усмешкой прокомментировал Винсент. – Чтобы нас одолеть, нужно Тэллу изучить как следует. А он ни разу к стенам крепости не подошел, командует из Тола-Вилсы. Нет, конечно, у него бывают иногда умные идеи, но одна голова – хорошо, а пара тысяч – лучше. Потому он и не может нас одолеть. Эти Королевские топазы – сила. Если б не они, командовать мне такой же кучкой тупиц. Я бы и вовсе не жаловался, кабы они наши поля-луга не топтали. А то только засеешь что-нибудь, придут эти твердолобые, все попортят. Мы бы, конечно, подальше садили, да сам видишь, что тут делается.

Винсент топнул, расплющивая очередного слизня.

- А что нынче делается в Элве? – поинтересовался Лаони.

- Не знаю, - сразу помрачнел Винсент. – Своих я туда не пускаю, а ваши и сами не рвутся: до нас ведь только самые трусливые добрались да матери с детьми – то есть те, кого к нам отправили первыми. Страшная резня – это все, что они запомнили. Беженцы поначалу еще ждали, что к ним присоединятся остальные: отступающие или просто запоздавшие. Но никто не пришел. А потом к нам заявился сэмери со своей армией. Но ты же знаешь: мы воевать не умеем и не любим. Закрылись в крепости и обстреляли их как следует. Запасов у нас полным полно, но только чтобы впроголодь жить.

- А как же ваши знаменитые горные луга? – напомнил Лаони.