Сказки под глинтвейн

— Мама, мы уже три месяца не вылезаем из церкви и посещаем святые места! Я купаю дочь в святой воде, как ты и посоветовала, я молюсь, но толку? Почему несколько дней ей лучше, а потом всё возвращается? Скажи, чем Варя хуже тех несчастных, кого в своё время излечил Иисус? Или тех юродивых и калек, кто приезжает на святые места, молится там или прикладывается к мощам и уходит здоровым?

— Она хуже родителями! Если бы ты в своё время…

— Мама, прекрати! — Оборвала я её и склонилась над кроваткой — в голубых глазах дочери горело любопытство.

— А её заинтересовал наш разговор. — Улыбнувшись, сообщила я маме. — Смотри, какой взгляд.

— Чем роптать на Бога, лучше бы привела Игоря на исповедь — может дело вообще в нём! — Проворчала мать, — дети расплачиваются за грехи родителей. А он о своих молчит. Что мешает твоему муженьку исповедаться так же как и ты? Вместо этого ты тут несёшь ересь при ребёнке!

******

— Игорь! — я выскочила в коридор, едва заслышав, как поворачивается ключ в двери. Муж зашёл, окинул меня хмурым взглядом и кивнул в сторону кухни:

— Надо поговорить.

— Я хотела сказать то же.

Мы прошли на кухню. Игорь налил себе чаю и сел за стол.

— Ты же помнишь, кто моя мать?

— Как забыть, — невесело улыбнулась я. Об одном упоминании свекрови у меня портилось настроение, — Мария Александровна заведует частной клиникой. Мы там были, если помнишь — эффекта никакого.

— Так вот, завтра мы едем к маме в клинику — на генетическое исследование.

— Зачем?

— Чтобы выяснить, у кого из нас порченные гены. И заодно Варю осмотрят. Купания в чуть тёплой святой воде уж точно не пошли ей на пользу.

— Порченные…гены? — Переспросила я.

— Да. Если проще и по-русски: из — за кого из нас Варя сегодня болеет.

— Игорь…

— Что? Я давно об этом думаю.

— Как это поможет Варе?

— Никак.

— Тогда зачем это исследование, я не понимаю.

— Я же говорил.

— Игорь, зачем сейчас делать то, что не принесёт пользы…

— Затем, что я должен знать! Может это вообще не мой ребёнок! Мой ребёнок не может быть больным! У нас всё здоровые и… — дальнейшую речь мужа я остановила звонкой пощёчиной.

— Пошёл вон! — Закричала, указывая на дверь.

— Так значит… — Игорь медленно поднялся из-за стола и прошёл в коридор.

Ничего не сказав на прощание, он ушёл, хлопнув входной дверью. А я с размаху села на стул и зарыдала — безобразно так, в голос — любая белуга бы позавидовала. Из детской раздался ответный плач Вари, потом прибежала мама, начала что-то спрашивать, я не отвечала, продолжая плакать.

— Варя, твой папа-предатель… — Сказала я, захлёбываясь от слёз, а потом начала биться затылком об стену.

******

— Нервный срыв, — констатировал врач скорой помощи, — по-хорошему, ей бы в больнице полежать, но раз уж у вас ребёнок болен, ладно…распишитесь, что отказываетесь от госпитализации, — попросил он мою маму, — и ни о чём её пока не спрашивайте.

Я лежала в спальне на кровати, глядя в потолок. Слёзы давно высохли, нахлынуло какое-то пустое спокойствие и безразличие- следствие сделанного укола.

— Варя где? — Спросила я у мамы, когда дверь за врачом закрылась.

— Сейчас, — она скрылась за дверью, но быстро пришла с моей дочерью на руках.

Варя вопросительно посмотрела на меня — она не понимала, почему мама белая как полотно и взгляд такой пустой — с дочкой я всегда старалась быть весёлой и улыбчивой.

— Солнышко моё… — я постаралась улыбнуться, гладя Варю по голове, — вот мы и остались втроём: ты, я и бабушка.

******

Придя в себя, я пошла в церковь — не то, чтобы я всё ещё верила в то, что там мне помогут вылечить дочь скорее по привычке — так ходят в ночь на Ивана Купалу смотреть на папоротник — вроде наукой и доказано, что волшебный сияющий цветок не появится, но люди всё равно идут — а вдруг удастся сорвать себе немного чуда?

Там я встретила знакомого батюшку, рассказала про мужа, и задала свой главный вопрос.

— Возможно, твоей дочке и не дано излечиться…множество людей мучаются со здоровьем всю жизнь, но это такие светлые и духовно сильные люди… — попытался он утешить меня.

— Я хочу, чтобы моя дочь была здоровой и счастливой, а не духовно сильной! — Воскликнула я и убежала из церкви. На улице я присела на лавочку и уронила голову на руки.

— Уверена? — Внезапно раздался мальчишеский голос над ухом. Я вздрогнула от неожиданности и подняла голову — рядом со мной стоял лохматый мальчишка лет десяти с пронзительно — зелёными глазами и русыми волосами, в коротких, не по погоде, чёрных шортах, белой рубашке с коротким рукавом, чёрной жилетке, и сбившимся на сторону чёрным галстучком.

— В чём? — не поняла я.

— В том, — мальчик уселся на лавочку справа от меня — что хочешь, чтобы твоя дочь была здоровой и счастливой, но не…как выразился тот поп? А! Духовно сильной.

— Я не видела тебя в церкви… — нахмурилась я.

— Зато я тебя вижу постоянно, — хмыкнул мальчишка и вновь спросил, обратив на меня огонь своих зелёных глаз, — так уверена?

— Да, — ответила я с какой-то злостью.