Сказки про Ивана-Царевича и Иванушку-Дурачка

– Прости, мужик, не рассчитал – усмехнулся горбоносый – Я Миша.

– Ну и ручища – поохал Иван, тряся кистью руки.

– Работа такая – пожал плечами горбоносый Миша – Я тут иногда, как орангутан перемещаюсь, так что цепляюсь крепко. А как ты сюда попал, откуда зашел?

– Оттуда – Иван показал на большой вход.

– Да ладно – с сомнением отозвался Миша – не ври. Там Милка со своей сворой, она бы не пропустила.

– У меня с собаками мир – серьезно ответил Иван.

Миша с интересом на него посмотрел.

– И давно?

– Что давно? – не понял Иван.

– Ну, мир с собаками.

– С детства.

Миша хмыкнул:

– Это твое счастье, а то ведь эта банда и загрызть может. Всю шпану местную разогнали. Ладно, давай по кофейку махнем, и ты меня просветишь на счет космоса.

Миша провел Ивана в небольшую и довольно уютную комнату сбоку от лесов, дверь в которую Иван не заметил. Здесь было чисто, тепло и сухо. В углу комнаты стоял высокий холодильник, одна из стен была занята длинным кухонным столом с газовыми конфорками, раковиной и посудомоечной машиной, а вдоль другой стены располагался огромный кожаный диван. Середину комнаты занимал квадратный деревянный стол с тремя стульями.

– Вот это да – изумился Иван – А я думал, что тут все отключено.

– Это мне брат все устроил – пояснил Миша – Он тут в городе, как Папа Римский в Ватикане, понял?

– Так вы брат…

– Во-во, этого самого. Он и заводик мне этот подарил. Давай, Иван, садись, не тушуйся. Кури, если хочешь. Я-то бросил, но дым табачный люблю.

Иван закурил и уселся за стол.

– Это моя жилая комната, а с другой стороны, у меня лаборатория.

– В смысле?

– Ну, я там думаю, эскизы делаю. Лаборатория, короче, понял?

Иван кивнул. Миша, между тем, сварил кофе и уселся с чашкой на диван.

– Скажите – начал Иван – а что вы здесь создаете?

Горбоносый Миша отхлебнул из своей чашки и сказал:

– Давай, знаешь, на «ты», а то что-то отвык я «выкать», идет?

Иван кивнул:

– Давай. Так что же ты тут ваяешь?

– Так я ж сказал, что космос. Мир, понимаешь, творю. Из говна и стали, как бог.

– Нет, не понимаю – помотал головой Иван – объясни.

Миша усмехнулся:

– Чё, решил, что у меня крыша поехала, как у этого завода? Не боись, я нормальный, хотя, конечно, и с прибабахом, как без этого. Вот ты в Риме был?

– Был – ответил Иван.

– А в Ватикане был?

– Ну да, разумеется.

– Ну вот! – радостно провозгласил Миша – Я тут, как Микеланджело устроился. Свою капеллу решил сварить. С одной стороны будет Творение, с другой Страшный суд, а посередине все остальное.

Иван обалдел:

– И это ты один все хочешь сделать? Из этого ржавья?

– Ну не только из ржавья. Мне брат помогает, дает команду, чтобы привозили, что требуется. И мужиков гонит, если надо что-нибудь поднять, леса поставить или кран, если надо. А к зиме крышу должны залатать и стены кое-где, а то заметет меня здесь к едреней фене.

– Постой, но ты ведь где-то учился?

– Еще как учился! В Питере, в Академии, в «Репе», то есть. Лучшим был, между прочил. Меня мой профессор, старый хрен, все в «негры» к себе звал, горы золотые сулил. Ты, говорит, лет через пять академиком у меня будешь. Да я послал его и махнул сюда, брату под крылышко.

Иван слышал, конечно, про Мишиного брата и сейчас подумал, что тот и вправду чем-то напоминает Папу Римского образца шестнадцатого века.

– Он хороший мужик – продолжал Миша – хотя все его тут и боятся до усрачки. Он мне денег дал, так я везде съездил, все видел. И знаешь, что меня ошарашило больше всего? Индусы! Вот наворотили!..

– А можешь рассказать что-нибудь про свою работу? Или показать, а? – попросил Иван.

– Года через три заходи, сам все увидишь. Знаешь, у нас говорят, что дураку полработы не показывай – хохотнул Миша, но потом добавил – Ты не обижайся, Иван, это я в шутку.

– Ну хоть расскажи! Как ты это все себе представляешь?

– Да черт его знает – ответил Миша, становясь серьезным – Трудно все охватить. Но так, в общих только чертах…

– Ну давай, расскажи. Вот ты говорил про Микеланджело, так у тебя так же будет, пророки, сивиллы, мышцы, торсы?..

– Ну уж нет! – рявкнул Миша – Мне Микеланджело с его голыми мужиками не указ. Я современный художник. Со-вре-мен-ный, понимаешь? Это мое время, и я его покажу. И ему покажу!

– Ладно, не торсы, что тогда?

– Объемы и провалы, вот что. И ритмы, чтобы все крутилось, дрожало, резалось.

– Абстракция? – осторожно произнес Иван.

– А как же! И еще какая! Такой еще не было, понимаешь? Да вообще таких здоровенных скульптурных композиций еще не было. Ансамбли да, были, а вот чтобы все в одном кулаке – Миша показал свой здоровенный волосатый кулак – такого не было. Ты пойми, абстракция, это образ Хаоса, а Космос, это кусок хаоса, приведенный в порядок. И чем художник больше, тем больший кусок хаоса он ухватит. А современный художник должен быть на грани, понимаешь. И у меня так будет. Шаг в одну сторону – Богородица, шаг в другую – яма, ничто или же Хаос. Но нужно помнить, что Хаос, это то, из чего только и можно творить. И он везде – Миша широко развел, а потом соединил руки – а я его приберу и кое-где подточу. Вот так вот.

– Слушай, тебе трактат нужно написать.